Вацлав Нижинский - Нижинский Страница 6

Обременительная свобода и венчание с Богом

По возвращении из Южной Америки Нижинскому со всех сторон посыпались соблазнительные предложения. Он не спешил, так как привык работать с первоклассной труппой, великолепными художниками и музыкантами. Вацлав решил создать собственную труппу, свой репертуар. Но уже ее первые самостоятельные лондонские гастроли кончились крахом. Стало очевидным, что, будучи гениальным танцовщиком и прирожденным хореографом, Нижинский ничего не смыслит в делах. Он мечтал вернуться в Россию, куда после его изгнания, порвав с Дягилевым, уехала Бронислава. Но не успел. Грянула война, и он, как русский подданйый, был задержан в Венгрии.

Там родилась его первая дочка Кира, которую Вацлав обожал. Семья была вынуждена жить в доме своей тещи — первой драматической актрисы венгерской сцены Эмилии Маркуш, которая ненавидела своего зятя, завидовала его славе и всячески притесняла его. А Вацлав, сидя без дела, не мог по-настоящему заниматься, что губительно для танцовщика. От нечего делать он придумал свою систему записи движений, начал фиксировать свои балеты. Нижинский открыто переживал военные неудачи русских, за что его ненавидела и притесняла венгерская родня. Его нервы были на пределе. Друзья не забыли Нижинского — они хлопотали за него. Но представителям Англии и Франции, даже коронованным особам, было непросто вытащить его из плена во вражеской стране. Их усилия увенчались успехом лишь несколько лет спустя. Через Швейцарию семья Нижинских сумела выехать во Францию, где Вацлав получил предложение выступать в Америке с труппой Дягилева. Итак, непростое положение Нижинского усугубилось тем, что Ромола и Сергей Павлович ненавидели друг друга. Каждый пытался перетянуть его на свою сторону, превратив жизнь танцовщика в сущий ад. Меньше всего оба думали о легко ранимой душе Вацлава, его лабильной психике. Ромола стремилась окончательно рассорить мужа с Дягилевым. Но нужны были деньги. И Нижинские почти на год уехали на гастроли в Америку. Вацлав выступал в Нью-Йорке, где поставил свой последний балет «Тиль Уленшпигель» на музыку немецкого композитора Р. Штрауса, что само по себе считалось неслыханной дерзостью в годы войны. Его постановка, как и предыдущие, успеха не имела. Нижинский разъезжал с дягилевской труппой по всей Америке. Потом отправился в южноамериканское турне. И снова роковым образом именно под Южным Крестом впервые проявились признаки депрессии и приближающейся болезни. Именно в Аргентине в 1917 году состоялось его последнее публичное выступление. На благотворительном концерте в помощь Красному Кресту Вацлав Нижинский танцевал «Шопениану» и «Призрак розы». Никто не мог и подумать, что он на сцене в последний раз…

По возвращении в Европу, Нижинские до конца войны решили осесть в нейтральной Швейцарии. Деревушка Сен-Мориц, которая впоследствии превратилась в один из самых фешенебельных горных курортов, стала их домом. Нижинский почти не занимался танцем. В основном он составлял проекты своих будущих балетов, придумывал декорации. Много рисовал, по преимуществу искаженные ужасом лица— лики войны, часто также лицо Дягилева. Много времени и внимания он уделял Кире, которая была в восторге от своего «татаки». Гулял по горам. И эти прогулки становились все длиннее и опаснее. Нижинский забредал в дикие места. Порой разгуливал на краю пропасти. Иногда устраивал странный маскарад — ходил по деревне с большим крестом, утверждая, что он и есть Христос…

Еще со времен американского турне под влиянием таких активных толстовцев, как члены дягилевской труппы Д. Костровский и Н. Зверев, Вацлав стал вегетарианцем. Он хотел запретить и жене, и ребенку употреблять в пищу мясо. И не раз говорил о том, что хочет все бросить и поселиться в сибирской деревне. Чтобы работать на земле, вести естественный и праведный образ жизни. Ромола активно сопротивлялась таким «бредовым» планам мужа. Спутав жизнь и сцену, она была уверена, что вышла замуж за гения и Призрака розы, а не землепашца из России!

Вскоре поведение Нижинского стало неровным, появились приступы ничем не оправданной агрессивности.

Он нечто судорожно писал дни и ночи. Родным сказал: «Это будет мой дневник. Мои мысли». Он всегда прятал написанное, словно боялся, что его отберут или похитят. Как-то в 1919 году Нижинский объявил, что даст концерт в местной гостинице. Но заранее не хотел говорить, что именно он будет танцевать. Собралось немало людей, жаждущих увидеть Бога танца, который давно не выступал. «Это будет мое венчание с Богом», — сказал Вацлав перепуганной жене перед концертом. Он долго стоял неподвижно, словно позабыв, что все на него смотрят. А потом сделал на полу из черного и белого бархата большой крест. И, раскинув руки, стал, словно распятие, у его вершины. Потом, укутавшись в материю, он исполнял какие-то дикие танцы, которые испугали присутствующих. Нижинский объяснил, что так выглядит война. И что все честные люди должны бороться за мир, за любовь, жить в Боге. В конце этого странного и для близких крайне тяжелого вечера гений танца мрачно произнес: «Лошадка устала». Больше никогда он уже не выступал…

Под плохим предзнаменованием прошло Рождество. В рождественскую ночь упала елка (елка — древо жизни) и напополам раскололась серебряная звезда, украшавшая ее макушку. Вацлав пытался успокоить расстроенную жену. Но вскоре поведение Нижинского стало совсем непредсказуемым и странным. Нежность, забота и любовь к близким чередовались у него с почти садистскими выходками. Ромола под выдуманным предлогом решила показать мужа знаменитому психиатру. Его диагноз «шизофрения» прозвучал словно смертный приговор. «Моя дорогая, мужайтесь, — сказал ей врач. — Вам надо увезти ребенка и получить развод. К сожалению, я бессилен. Ваш муж неизлечимо болен… Мы, врачи, спасаем, кого можем; других, к сожалению, приходится предоставлять жестокой Судьбе». Вскоре Вацлав потерял контакт с окружающим его миром. Притом он часто улыбался какой-то блаженной улыбкой…

Ромола не развелась. Она осталась при нем, с чего и начался ее крестный путь. У нее родилась вторая дочь Тамара. В течение тридцати лет она пыталась вылечить мужа. Ради денег написала книгу «Вацлав Нижинский», которую ей помог издать Линкольн Керстайн. Потом другую — о дальнейших годах жизни своего мужа. Во время Второй мировой войны с риском для жизни она прятала от фашистов душевнобольного мужа, зная, что они уничтожают всех сумасшедших. Конец войны встретила в Вене, где вместе с Нижинским присутствовала на концерте, на котором выступала Галина Уланова. Потом поселилась в Англии, где родился отец Ромолы. Кстати, покончивший жизнь самоубийством в 46 лет.