Алауди Мусаев - Шейх Мансур Страница 6

Родственники пытались убедить Ушурму не передавать посторонним виденный им сон, говоря ему: «Если люди не поверят тебе, нам всем будет стыдно». Когда же имам заявил, что он не в силах молчать, ибо может оттого умереть, родственники разрешили ему собрать народ. Ушурма стал созывать людей. Когда собрались все жители деревни, он рассказал им о происшедшем с ним прошлой ночью, громко прославляя пророка Мухаммеда.

«До объявления имамом и шейхом, — сообщал 8 марта 1785 года Али-Солтан, — Мансур три ночи молился Богу, с плачем выговаривая своим родственникам, что по непостоянству иных чеченцев в рассуждении смертоубийств и грабительства они погибают или осуждаются в будущем вечному мучению». После трех суток, в течение которых родственники удерживали Ушурму от пророчеств, «оный взошел на мечеть, созвал всех к богомолью. И как народ собрался великим количеством, то оный увещевал всех тут предстоящих, дабы они отстали от всех злых предприятий, и кто с кем имеет ссору и кровную вражду, примирились бы. А равно вина и водки бы не пили, табаку не курили, подавали милостыню и наблюдали закон Мохаметов. Произнеся сию проповедь, ушел в свой дом, куда и все скопище народное за ним пошло. По приходе приказал зарезать двух баранов. Оное раздал тут всем предстоящим, чем тот день и окончился». На другой день Мансур взял одного из двух своих волов, вышел с ним на кладбище и трижды обвел вокруг могил. Потом отвел домой и там зарезал, отдав половину мяса беднякам, а другую — детям, пожелавшим учиться грамоте.

«С коего времени, — сообщает далее Али-Солтан, — разнесся повсюду слух о нем и собирается великое количество людей. И всякий день приводят к нему скотину, которую раздает бедным да и сам с родственниками из нее же питается… Ведомо здесь всем, что из близких его одного человека в прошлых годах убил горский житель. За то, по закону канлы, должен был отвечать жизнью своей. Но он, Ушурма, принудил мать и всех родственников сие упустить и с убийцею помириться. Смотря на то, и другие тому последовали. Стараются теперь делать все по его повелению. Вино и водку не пить и табаку не курить. Жители деревни Алдынской, да и многие приезжие, кои только у него побывают, все предаются его учению. Так они разбойные набеги и воровство, что прежде почиталось за удачу, ныне оставили в пренебрежении и от того уклоняются».

Так имам Мансур приступил к своим проповедям.

Вдохновенными речами он склонил на свою сторону не только простых односельчан, но и трех алдынских хаджи, считавшихся в народе праведниками. Одного из них, Бутыку-Хаджи, он послал в Мекку с письмом, сообщающим о своих видениях. «Жить после того Мансур стал замкнуто и уединенно, — сообщал Али-Солтан. — Под домом его сделана землянка весьма крепкая, где он ночует. Караул из его родственников никого туда не допускает. Еду ему приносит жена. Ни из чьих рук не берет еду и питье, кроме как от оной. Вокруг же дома для безопасности Ушурма содержал из преданных ему людей — своих учеников-мюридов — верную стражу из пятидесяти человек. У ворот их было двадцать, а на дворе пятнадцать. Кроме того, жители селения Алды оберегают путь, ведущий к русской границе».

Известно, что Мансур выходил к людям в поражающем фантазию простых горцев костюме, чем производил сильное впечатление. Старшины Алды доносили царским властям: «В ауле оказался один человек, оделся в разноцветное платье такое, что на свете никогда не видали, и речами смущает народ». Действительно, как докладывали агенты, на третий день после первой проповеди «имам Мансур сшил себе платье из разноцветных шелковых лоскутков, доставленных ему приверженцами. Он признал нужным, чтобы несколько человек из ближних его были одеты подобно ему, дабы христиане не могли узнать его, и тотчас двадцать мюридов исполнили его волю. Также имам теперь показывался народу не иначе как под покрывалом — зеленой шалью. В это же время он завел свое собственное знамя».

Требуя от чеченцев покаяния в неугодных Богу делах, Ушурма вновь и вновь призывал их оставить взаимные ссоры, убийства, кровную месть и прощать друг друга. Не курить табака, не пить ничего хмельного, не прелюбодействовать. «Именем Бога и его пророка Мухаммеда заклинаю вас, — говорил имам Мансур, — вернитесь на путь, который определил нам Всевышний. А если не исполните сии заповеди, то в скорости подвергнетесь гневу Божьему».

В один прекрасный день алдынский имам, как доносили информаторы русских властей, сообщил: «Спустя пять дней услышите все глас небесный, от которого задрожит земля. Принявшие мое учение возрадуются возвещению обо мне; не уверовавшие поразятся скорбью и расстройством ума и будут прощены мною не прежде, как по сердечному их раскаянию». Вскоре, к всеобщему удивлению, последовало сильное сотрясение земли, которое народ принял за следствие предсказания, внушенного Богом имаму.

Землетрясение — факт исторический. Оно произошло на Северном Кавказе в ночь с 12 на 13 февраля 1785 года. Эпицентр находился в горах Чечни. Толчки были столь сильными, что ощущались в Моздоке, Науре, Григориополисе, Екатеринограде, в Павловской, Мариинской и Георгиевской крепостях. 4 марта землетрясение повторилось. Стихийное явление, охватившие значительные пространства, взволновало горцев и внушило им доверие к святости имама Мансура. Чеченцы воспринимали случившееся как гнев Божий и исполнение предсказаний пророка. Число его последователей после этого значительно возросло. Жители селения Алды перестали курить табак, пить бузу, прекратили кровомщение. Теперь все они были готовы следовать за своим имамом не раздумывая.

После землетрясения об Ушурме стали говорить как о новом пророке, и ему пришлось внести ясность. В одной из проповедей он заявил, что он не пророк, а имам, взявший на себя руководство чеченцами в трудные годы испытаний. Известно, что по мусульманскому учению стать наставником народа, имамом, мог только человек, обученный грамоте и получивший достаточное религиозное образование. Звание это можно было получить по благословению авторитетного духовного учителя. Желательно было также совершить хадж — долгое и трудное паломничество в Мекку. Известно, что Мансур всю жизнь мечтал сделать это, но так и не сумел.

Тем не менее слухи о новом пророке распространялись все шире и вызвали невиданный отклик среди горцев. В народе возникали все новые и новые легенды о «Божьем посланнике». Жители селения Алды рассказывали, как на глазах у всех он иссушил источник, а потом снова наполнил его водой. Говорили также, что однажды, проснувшись, у изголовья своего он нашел копье длиной в четыре аршина и объявил, что если пойдет с этим копьем против неверных, то станет оно длиной шестьдесят аршин, а если против мусульман, то согнется и не станет колоть. Слава об имаме Мансуре распространилась за пределы Чечни — о нем стали говорить на Кумыкской равнине и в горах Дагестана.