Николай Черкашин - Я - подводная лодка ! Страница 6

Понтон, с подвешенной к нему подводной лодкой, намеревались отбуксировать в Кольский залив, где на судоремонтном заводе в Рослякове атомарину поджидал в самый большой на Северном флоте плавучий док ПД-50. Тогда же собирались извлечь из отсеков и тела погибших моряков. Говорили о том, что перед переходом в воздушную среду они как можно дольше должны находиться в морской воде, которая, как известно, препятствует быстрому разложению тканей.

А что делать с искореженным корпусом атомарины? На этот вопрос Клебанов ответил весьма благодушно: "Отправим на утилизацию установленным порядком". Но очереди на разделку ожидают сотни отслуживших атомных подлодок, и среди них есть "старушки" сорокалетнего - запредельного для кораблей такого класса - возраста.

Понтон "Гигант" собрали в том же цеху северодвинского завода "Севмаш", где когда-то строили и сам "Курск". Едва фирма "Мамут" перечислила деньги на оплату работ, как на них сразу же положили глаз архангельские энергетики, которым Севмаш задолжал немалую сумму. После долгих переговоров срок отключения электроэнергии был перенесен на 00 часов 01 минуту 1 августа, тогда как контрактный срок сдачи "Гиганта" был определен к двадцатым числам последнего летнего месяца. Глава РАО "ЕЭС России" Чубайс заставил немало понервничать северодвинских судостроителей, однако, к счастью, репрессивных мер удалось избежать...

Так или иначе судоподъемные работы в Баренцевом море начались почти в назначенные сроки. Ничто не остановило тяжеловеса "Мамута"-"Мамонта", принявшего на свои бивни столь престижный и выгодный заказ, как подъем всемирно и печально известной атомарины.

Кстати, россияне давно знакомы с этой компанией. Ее техника и её специалисты устанавливали 4600-тонную крышу над новым Олимпийским стадионом в Москве, а также транспортировали по воде и суше 900-тонный химический реактор из Санкт-Петербурга в Пермь. Оставалось надеяться, что столь же успешно завершится и возвращение "Курска" к родным берегам.

Кое-что из истории...

Первая судоподъемная операция в российском флоте состоялась в 1717 году близ острова Котлин. Для подъема затонувшего во время шторма 64-пушечного корабля "Нарва" царем Петром были приглашены водолазы из Амстердама. Похоже, решая проблему с подъемом "Курска", решили продолжить историческую традицию и снова обратились к тем же замечательным специалистам. Правда, стародавним голландским водолазам поднять "Нарву" в целости не удалось. "Курск" из фирмы "Мамут" тоже поднимали, как мы знаем, по частям.

Тем не менее совсем недавно, лет пятнадцать назад, российские, тогда ещё советские, водолазы и инженеры выполняли небывалые в мире подводные работы: поднимали затонувшие подводные лодки целиком - и дизельные, и атомные - в рекордно короткие сроки. А первый в нашем флоте спасатель подводных лодок - судно-катамаран "Волхов" - был спущен на воду в 1913 году. "Волхов", переименованный в "Коммуну", явил рекорд корабельного долголетия: он и сейчас ещё в строю Черноморского флота, разве что приспособлен теперь уже не для подъема субмарин, а для спуска глубоководных аппаратов. На смену старику в 1968 году пришел мощный спасатель подлодок "Карпаты", поднявший с 200-метровой глубины ракетную подводную лодку С-80. Потом были построены две специальные субмарины (типа "Ленок") для вызволения из глубин экипажей аварийных подлодок: они несли на себе специальные глубоководные аппараты, два из которых догнивают ныне на причале Екатерининской гавани в Полярном. Все было - и ничего однажды не стало... И тогда снова, как и триста лет назад, обратились к голландцам.

...Почти весь сентябрь отрезали носовой отсек. Довольно часто рвались цепные пилы. Да и то сказать - не дрова пилили, а прочнейший корпус из легированной стали. Однажды пила-цепь нашла на якорную цепь и, конечно же, порвалась. Ее привычно уже водолазы заменили на новую. Потом российские моряки несколько суток изучали линию отреза - прошла ли она до самого низа, то есть прорезаны ли килевые балки или нет. Голландцы, наконец, сумели убедить наших в качестве своей работы. Но тут в конце сентября, когда почти все уже было готово, на Баренцево море обрушился затяжной шторм.

Хуже всего - ждать у моря погоды, да ещё в прямом смысле этого слова. Погоды у Баренцева моря ждали и водолазы, и судоподъемщики, и моряки Северного флота, и, конечно же, десятки, если не сотни журналистов со всего света, прилетевшие в Мурманск "на подъем "Курска". Начальник пресс-службы Северного флота капитан 1-го ранга Владимир Навроцкий делал все, чтобы утолить информационный голод пишущей и снимающей братии, но главное событие, ради которого все собрались в Мурманске, волею осеннего моря все откладывалось да переносилось.

Распявшись на восьми якорях, баржа "Гигант", а вместе и с ней атомный крейсер "Петр Великий" перемогли осенний шторм. Нет худа без добра: вынужденная пауза позволила завершить расчистку технологических отверстий в прочном корпусе, а водолазы смогли без спешки установить на грунте четыре датчика радиационного контроля.

Чем ближе подступал решающей день, тем меньше скепсиса становилось в стане наблюдателей. Уверенность в том, что "Курск" поднимут, высказывали даже те, кто поначалу определял вероятность успеха весьма осторожно: пятьдесят на пятьдесят. Острие проблемы сместилось в иную плоскость: как поведет себя ядерный реактор, потревоженный неизбежными толчками, рывками, качкой? Как поведет он себя, когда отсеки будут осушены и реактор лишится своего естественного расхолаживания на морской глубине?

Раздавались, и не без основания, голоса: а стоит ли подвергать опасности радиоактивного заражения единственный незамерзающий на Крайнем Севере российский порт? Военное ведомство пыталось сдержать атаки экологов "Паспортом безопасности" предстоявшей операции. Но этот документ сразу же стал объектом критики, поскольку никакая бумага не перекрыла бы поток радионуклеидов, если бы реакторы атомарины дали губительный выброс. Никакой "паспорт" не мог дать стопроцентной гарантии столь рисковому делу, как подъем, транспортировка и постановка в док поврежденного ядерного объекта. И тем не менее гарантия была...

- В конце 80-х годов здесь, на Кольском полуострове, - рассказывал контр-адмирал Владимир Лебедько, - в бухте Андреева создалась ситуация, близкая к ядерной катастрофе. В обветшавшем хранилище отработанных ТВЭЛов (урановых стержней), которые свозили туда со всего Северного флота, возникла угроза цепной реакции, поскольку стержни, срываясь с проржавевших подвесок, падали на дно бетонного бассейна как попало. Создалось опаснейшее нагромождение урановых изделий, которое однажды могло привести к образованию критической массы, и тогда не миновать нового Чернобыля...