Владимир Дайнес - Жуков. Рожденный побеждать Страница 6

Буденный выделяет и такие качества Жукова, как сильная воля, ответственность за порученное дело, инициативность, умение организовывать и методически грамотно проводить занятия с командирами, штабами и войсками, высокая требовательность к себе и подчиненным, излишняя жесткость и грубоватость. И еще один момент, Георгий Константинович не только хороший практик, но и делает первые шаги на теоретическом поприще. В последующем его жизнь сложилась так, что времени на теоретические изыскания практически не оставалось. Поэтому причислить Георгия Константиновича к военным теоретикам мы не можем, как это делает А. Исаев в книге „Георгий Жуков. Последний довод короля“, утверждая, что Жуков занимался разработкой теории и практики ведения наступательных операций и техники прорыва фронта{17}. В отношении „практики“ все верно, но относительно „теории“ — большая натяжка.

В Инспекции кавалерии Г. К. Жуков работал почти два года, а затем на восемь лет расстался со штабной службой. 25 марта 1933 г. он назначается командиром 4-й кавалерийской Ленинградской Краснознаменной дивизии им. К. Е. Ворошилова, которая располагалась в Слуцке. Здесь история снова повторилась: в 1923 г. Жуков принял крайне запущенный 39-й Бузулукский кавалерийский полк, теперь в таком же состоянии находилась 4-я кавалерийская дивизия. Она сначала дислоцировалась в Ленинградском военном округе, затем ее перебросили в Белоруссию, где личному составу пришлось вместо боевой подготовки в основном заниматься строительством казарм и учебных городков. Но для Жукова не существовало преград. Он быстро вник во все дела и засучив рукава принялся за работу. Главные усилия направлялись на поднятие уровня подготовки среднего и старшего командного состава на тактических занятиях и учениях. С этой целью дивизия большую часть времени находилась на полевых занятиях, что позволяло командирам на практике овладевать навыками ведения различных видов боя. Об этом поведал в своих воспоминаниях генерал Л. Ф. Минюк, возглавлявший в то время штаб дивизии{18}. Он отмечал: „…Сам он как командир дивизии работал очень много. Ни одного мероприятия не проводил с кондачка, всегда все продумывал. Будучи человеком энергичным, организованным и в высшей степени дисциплинированным, Жуков терпеть не мог ленивых, неповоротливых, бездумных и пустозвонов. Совершенно по-другому он относился к тем, кто трудился в полную силу, творчески и с огоньком. Я внимательно присматривался к стилю работы и характеру командира дивизии, да это и вполне понятно, иначе штаб как орган управления не смог бы выполнять свою роль. Сразу было видно, в дивизии установлен строгий порядок. Утвержденные командованием планы работы штаба дивизии, боевой подготовки частей, партийно-политической работы, а также спортивно-массовых мероприятий выполнялись точно и в срок. Сам командир работал строго по плану. Занятия с командным составом, штабные и войсковые учения в поле тщательно готовились, проводились на интересном и остром оперативно-тактическом фоне и всегда были целеустремленными“.

Результаты самоотверженного и напряженного труда сказались быстро. В августе — сентябре 1934 г. 4-я кавалерийская дивизия принимала участие в общевойсковых учениях на тему „Пограничное боевое столкновение в начальный период войны“, которыми руководил командующий войсками Белорусского военного округа И. П. Уборевич. Дивизия действовала на стороне „синих“, и ее тактическая подготовка, как и других частей и соединений, была признана хорошей. Еще более весомые результаты были достигнуты в следующем году, когда дивизия получила высокую оценку по результатам инспекторской проверки, в том числе и по самому трудному виду боевой подготовки конницы — огневой. Дивизия была награждена орденом Ленина. Этой же награды был удостоен и Жуков. Отличилась дивизия и в сентябре 1936 г. на окружных маневрах, которые проводились в целях практической проверки новых взглядов на подготовку и ведение операции (боя), качества оружия и военной техники, степени обученности войск. На маневрах отрабатывались встречное сражение на фоне армейской операции, атака и прорыв оборонительной полосы с последующим вводом эшелона развития успеха, воздушная операция по уничтожению авиации „противника“ на аэродромах, высадка воздушного десанта, контрудар армейской ударной группы по прорвавшемуся „противнику“ в целях его окружения и уничтожения.

Эти маневры стали последними учениями столь крупного масштаба в предвоенные годы. С лета 1937 г. на армию и флот обрушилась волна репрессий, направленная против мнимых участников „военного заговора в Красной Армии“. Г. К. Жуков не попал под нож репрессий. Спасло его то, что он неожиданно вместе со своим начальником штаба заболел бруцеллезом, выпив свежего молока. Болезнь дала осложнения, и лечение, по свидетельству М. М. Пилихина, двоюродного брата Жукова, и его дочери Эры Георгиевны, затянулось надолго. Они, правда, не уточняют, сколько времени он провел в госпитале, а затем на курорте. Возможно, это заняло не один месяц. За это время были арестованы многие, с кем приходилось общаться по службе Г. К. Жукову: командующий Белорусским военным округом И. П. Уборевич, бывший командир 7-й Самарской кавалерийской дивизии К. К. Рокоссовский, комкоры Д. Сердич, Л. Я. Вайнер, Е. И. Ковтюх, И. С. Кутяков, И. Д. Косогов и др. Все это было весомым поводом для ареста Жукова, но судьба была к нему благосклонна: приказом наркома обороны он 22 июля был назначен командиром 3-го конного корпуса.

Снова Георгию Константиновичу пришлось начинать все сначала. В связи с арестами резко упала подготовка командно-политических кадров, у командиров понизилась требовательность к себе и подчиненным, и, как следствие, ослабла дисциплина и служба всего личного состава. В войсках процветали доносы и очернительство. Несмотря на все это, Жуков сумел в кратчайший срок восстановить боеспособность корпуса. Осенью 1937 г. на окружных маневрах он показал хорошие результаты.

25 февраля 1938 г. Жуков, недавно получивший „досрочно и вне очереди“ воинское звание комдива, был назначен командиром 6-го кавалерийского корпуса. Здесь Георгий Константинович застал ту же картину, что и в 3-м конном корпусе. Надо было опять браться за самое слабое звено — боевую подготовку. И это удалось Жукову. Учитывая, что будущее в значительной степени принадлежит танкам и механизированным соединениям, он требовал от командиров и штабов детальной отработки вопросов взаимодействия с танковыми войсками и организации противотанковой обороны. Командир корпуса, стремясь улучшить боевую подготовку подчиненных частей, предъявлял повышенные требования к командирам и политработникам. Нередко его требовательность проявлялась в жесткой и грубоватой форме, что отмечали ранее Рокоссовский и Буденный. Это стало одной из причин разбора 28 января 1938 г. персонального дела Г. К. Жукова на активе коммунистов 4-й дивизии, 3-го и 6-го корпусов. Ему также припомнили связи с „врагами народа“ Уборевичем, Сердичем, Вайнером и другими, а также то, что он не любит политработников. В своем выступлении Жуков признал, что у него были срывы, что как коммунист он „обязан был быть выдержаннее в обращении с подчиненными, больше помогать добрым словом и меньше проявлять нервозность“. Не отрицал Георгий Константинович и своей нелюбви к политработникам, но категорически отмел свои связи с „врагами народа“, которых таковыми не считал. В итоге Жукову был объявлен выговор „за грубость, за зажим самокритики, недооценку политработы, за недостаточную борьбу с очковтирательством“{19}.