Вольфганг Акунов - Дивизия СС «Рейх». История Второй танковой дивизии войск СС. 1939-1945 гг. Страница 6

Первыми подобную «зловещую» (по мнению многих) форму при Фридрихе Великом в середине XVIII века надели прусские «гусары смерти» («Todeshusaren»). Хотя насчёт эпитета «зловещий» применительно к чёрной форме, как раз нам, русским людям (или, по крайней мере, тем из нас, кто еще не утратил историческую память!), есть что возразить! В лютую стужу в феврале 1918 года на Дону путь красным бандам под Новочеркасском преградили подростки-кадеты, многие — всего двенадцати лет от роду, ростом ниже своих трехлинейных винтовок, коротко стриженые, в чёрных мундирчиках — и погибли, но не сдались красному зверю! Интересно, кому из честных русских патриотов покажется зловещим чёрный цвет мундиров этих юных мучеников, отстоявших честь России!?

Что же касается прусских «гусар смерти», то их форма состояла из чёрных чикчир, доломана и ментика и чёрной же шапки-мирлитона (Fluegelmuetze)с серебряными черепом и костями, символизировавшими мистическое единство войны и смерти на поле битвы. Чуть позднее в Пруссии же появился 2-й полк «гусар смерти», символикой которых стала не просто «мёртвая голова», а сама Смерть в образе лежащего скелета с песочными часами и косой. Столь изощренная «символика смерти» явилась тогда в европейских армиях впервые.

Примерно в то же время символика «смерти-бессмертия» появилась в британской армии, а именно — в 17-м уланском полку, в память о генерале Вольфе, убитом в войне с французами в Квебеке в 1759 году. В 1855 году, после самоубийственной атаки британской легкоконной бригады в Крыму под Балаклавой, истреблённой огнём русской пехоты и артиллерии (и потому именуемой в британских военных анналах «атакой в долине Смерти»), эмблема «мёртвой головы» получила дополнительное звучание. Череп и кости были наложены на скрещенные уланские пики, опирающиеся на ленту с надписью «OR GLORY»— то есть «(СМЕРТЬ) ИЛИ СЛАВА» (через некоторое время пики были с эмблемы удалены, но череп и кости остались). После слияния 17-го полка с 21-м уланским в 1922 году эмблема сохранилась прежней. В 1993 году 17-й/21-й уланский полк был слит с 16-м/5-м Собственным Ее Величества Королевы уланским полком в Королевский Ее Величества Королевы уланский полк. Символика «смерти-бессмертия» сохранилась в полку по сей день. В период сербо-турецкой войне 1876 года русско-черногорский «Легион смерти» под командованием поручика Кириллова сражался под чёрным знаменем с белым черепом и костями (с тех пор это «знамя смерти» использовали сербские партизаны-четники, в том числе в годы Второй мировой войны и междоусобных войн, ведшихся на территории бывшей СФРЮ[24] в конце 90-х годов ХХ века).

Боровшийся против французских захватчиков вплоть до битвы при Ватерлоо в 1815 года «Чёрный легион» герцога Брауншвейгского имел в качестве эмблемы опять-таки «адамову голову»(от которой и ведёт свое происхождение упоминавшийся выше череп с костями «брауншвейгского типа»). «Мёртвая голова» была эмблемой «гусар смерти» (houssards de la mort) французских эмигрантов-роялистов, боровшихся против революционного режима, в том числе в рядах российских войск, что, несомненно, повлияло, например, и на символику русского 5-го гусарского Александрийского полка(«чёрных» или «бессмертных» гусар, как их называли). Впервые же символика «смерти-бессмертия» впервые была засвидетельствована в Русской Императорской армии во время Отечественной войны 1812 года в одном из конных полков Петербургского ополчения, называвшемся «Смертоносным» или «Бессмертным» полком. На головных уборах чинов этой ополченской военной части крепился серебряный череп над скрещенными костями. И опять-таки, как следует из самого названия полка, необходимо рассматривать эту символику (во всяком случае, применительно к русским войскам) не столько как символику смерти, сколько как символику бессмертия.

В ходе Освободительных заграничных походов 1813–1814 годов русским воинам приходилось сражаться против Наполеона бок о бок с пруссаками. Один из регулярных полков русской кавалерии — Александрийский гусарский — именно начиная с этого времени начал использовать, хотя поначалу и неофициально, символику «смерти-бессмертия». Известен эпизод, когда прусский фельдмаршал Гебгард Леберехт фон Блюхер, перепутав в пороховом дыму сражения из-за сходства формы русских «чёрных» гусар-александрийцев с прусскими «чёрными» лейб-гусарами подъехал к «александрийцам» и приветствовал их, как «гусар смерти». На это командир «александрийцев» князь Мадатов ответил Блюхеру, что они — не «гусары смерти», а «бессмертные гусары». С тех пор «черепа и кости» использовались «александрийцами» везде, где только было возможно — вплоть до посуды в Офицерском собрании и фонарей в виде черепов на нем же. Впрочем, официально герб на головных уборах в виде черепа и костей был официально установлен для «александрийцев» Государем Императором Николаем II лишь в начале ХХ века. С тех пор череп и кости украшали меховые шапки и нагрудные полковые знаки «александрийцев» на «законных» основаниях… 1-й эскадрон Ея Величества 5-го гусарского Александрийского полка имел значок «весь чёрный с серебряной Адамовой головой (полковой эмблемой), с рамкой из серебряного гусарского галуна; 2-й эскадрон — значок «весь чёрный, с серебряной Адамовой головой». «Череп и кости» украшали также тульи фуражек чинов 4-го гусарского Мариупольского полка и черный значок 17-го Донского («Баклановского») казачьего полка.

…Несомненно, мёртвая голова встречается (как, впрочем, все мыслимые и немыслимые символы самых разных религий) и в масонской символике тоже. Правда, у масонов она чаще символизирует голову мифического архитектора Соломонова храма — Адонирама (или Хирама Абифа) и «слово мастера» вольных каменщиков «мак бенак»(якобы означающее — на неизвестном языке! — «плоть отделилась от костей»). Однако сегодня вряд ли стоит «стричь всех масонов под одну гребенку» и мазать всех их только черной краской. Само по себе франкмасонство («вольное каменщичество»)представляет собой настолько сложное идейное течение, возникшее, может быть, и не в библейские (как то утверждают многие масонские идеологи), но, во всяком случае, в достаточно «допотопные» времена из смеси языческого (псевдо)христианского гностицизма, иудаизма, оккультизма, а частично и атеизма, что к нему просто невозможно подходить с единой меркой во все эпохи и во всех странах мира…

Можно по-разному относиться к масонству разных стран, народов и эпох, но фактом является то, что многие «масонские»(а точнее, воспринятые и «творчески переработанные» масонством) идеи, традиции и символы настолько прочно легли в основание современной европейской, и не только европейской, но и общемировой культуры и цивилизации, что стали ее неотъемлемой частью. Хотим мы того или не хотим, но если попытаться мысленно «вынуть» из ее фундамента все те элементы, которые являются или кажутся кому-то «масонскими» или «заимствованными у масонов», то неминуемо рухнет все европейское здание. А ведь Россия— не остров в океане, а часть Европы (прежде всего!), и уж потом только — Азии. Такой она стала, по крайней мере, со времен превращения ее в Российскую Империю при Петре Великом (хотя уже Царь Иван Васильевич Грозный, по свидетельству английского посла Джерома Горсея, считал себя отнюдь не «азиатом», а «немцем»). Отнюдь не случайным, в свете вышеизложенного, представляется внешнее сходство знака высшего ордена Российской Империи — ордена Святого Андрея Первозванного — со знаком одноименного масонского ордена,[25] сходство Государственного герба России — унаследованного от византийских Палеологов «двоеглавого орла» — с двуглавым орлом степени «рыцарь Кадош» так называемого «шотландского масонства», и многое другое. Масонами были отнюдь не одни декабристы, а почти что все российские государственные деятели и полководцы, включая генералиссимуса А.В. Суворова, фельдмаршала М.И. Голенищева-Кутузова и многих других. Естественно, многие символы, привычные им по общению в ложах, в том числе и «адамова голова», естественно и гармонично переходили в русскую воинскую символику. Другое дело, что разными людьми в одни и те же символы нередко вкладывался совершенно различный смысл.