Амвросий Фонтрие - Святитель Нектарий Эгинский. Жизнеописание Страница 6

Нередко в миру считают, что монашеское звание бесполезно для общества. С этой точки зрения и само христианство рассматривается как чисто социальное явление, сводящееся к сугубо внешним делам. Тем самым игнорируется тот факт, что монах, живущий богоугодно, соединившийся с Господом точным исполнением Его заповедей и чистой молитвой, может сделать для мира несравненно больше, чем кто-либо другой, ибо Бог внимает ему и исполняет его прошения. Сам святитель Нектарий так говорил об этом своему другу, экзарху храма Гроба Господня в Афинах, с которым любил беседовать о вещах Божиих: “Когда человек понимает свое предназначение, что он — сын Бога Небесного, то есть Высшего Добра, тогда он начинает смотреть на блага мира сего с известной отрешенностью, равнодушием. Конечно, добродетельный человек подвержен искушениям и испытаниям в этом мире, но в глубине своего сердца он радуется, ибо совесть его спокойна. Мир ненавидит и презирает добродетельных людей, одновременно, правда, завидуя им, ибо, как говорили наши предки, сам враг тоже восторгается добродетелью”.

Был момент, когда святитель Нектарий помышлял об удалении на Афонскую Гору, мечтал о жизни отшельника. Но мир востребовал его. Неожиданно, благодаря содействию некоторого весьма состоятельного человека — друга и благодетеля острова Хиоса, Нектарию представилась возможность продолжить свое образование. Этот же человек познакомил позднее Нектария с патриархом Александрийским, который отнесся к нему с большим расположением и посоветовал отправиться в Афины для прохождения курса богословия в тамошнем университете. Получив все необходимое — стипендию, рекомендации, канонические письма, иеродиакон Нектарий поступил на богословский факультет в 1882 году и получил диплом в 1885 году.

В Александрии

По завершении курса Нектарий вернулся в Александрию. Там расположение и поддержка патриарха обеспечили ему быстрое и беспреткновенное восхождение по ступеням церковной иерархической лестницы. Одна высокая официальная должность сменяла другую. Но были и теневые стороны: стремительная карьера “новичка” вскоре стала вызывать сильнейшее неудовольствие у лиц, составляющих двор патриарха...

23 марта 1886 года явилось великим днем в жизни Нектария: возложением рук патриарха Александрийского Софрония он стал священником в соборе св. Саввы. Со страхом и трепетом 40-летний муж принял священство — это ответственное, самыми ангелами почитаемое служение, недостойным которого считал себя даже такой великий святой, как преподобный Симеон Новый Богослов. Этот подвижник с удивительной силой писал о том, что “священник должен быть чист телом и, особенно, душой, никогда не участвовать в грехе. Быть смиренным внешне и сокрушенным внутренне. При совершении таинств он должен видеть Бога духом, а своими телесными очами — приносимые дары. Должен ощущать, постигать Христа в своем сердце, в котором Тот невыразимо присутствует, дабы суметь смело и просто беседовать с Богом Отцом, как с Другом, неосужденно говоря Ему — “Отче наш...”

23 августа того же года Нектарий был возведен в сан архимандрита и последовательно назначался проповедником и духовником, работал в Патриаршем Секретариате, затем был направлен патриаршим представителем в Каир. Он выполнял все эти обязанности с усердием и самоотдачей, как верный труженик, достойный всяческих похвал. Он украсил каирский Свято-Никольский храм, сам руководил работой реставраторов и художников, покрывая при этом большую часть расходов за счет собственных средств.

Позднее архиепископ — чудотворец Мирликийский отблагодарил его за усердие. И вот каким образом. В 1907 году святитель Нектарий находился в Афинах. Там ему приснился сон, о котором он сообщил в письме к своим эгинским инокиням: “...Я стоял, — пишет он, — у раки с мощами святителя Николая. Я смотрел на него, он казался спящим. Но спустя некоторое время Святитель зашевелился, потом открыл глаза, сел и протянул ко мне руки. Я почтительно склонился, чтобы приложиться к нему, а он, заключив меня в объятия, трижды поцеловал в уста. Я тоже поцеловал его”. После этого святитель Николай сказал мне: “Я вознесу тебя очень высоко, но я попрошу тебя соорудить мне серебряный трон”. Произнеся такие слова, он лег и снова уснул. А я проснулся. Пробудившись, я тотчас же вспомнил, что за несколько дней перед тем я уже видел этот сон, но забыл о нем. Первый раз он поднялся, чтобы поцеловать меня, но при этом не сказал ни слова. Лишь во второй раз он и поцеловал меня, и высказал свою просьбу. Вот, что я видел и что описываю вам как сон, который, впрочем, произвел на меня впечатление из-за своей таинственности, а также — обещаний и просьбы Мирликийского Святителя. Посмотрим, станет ли сон реальностью, однако сегодня он представляется мне вещим и я думаю, что понимаю его сокровенный смысл. Будем послушными и нетребовательными, дабы Бог мог направлять нас в делании добра. Каирская церковь, которую я отреставрировал и украсил, освящена в честь святителя Николая.

В символике целования существует скрытый смысл, означающий передачу дара, благодати. У Никиты Стифата, ученика св. Симеона Нового Богослова, мы встречаем подобный рассказ. Однажды ночью ему приснился дивный сон, будто кто-то сказал ему: “Брат мой, твой духовный отец просит тебя, чтобы ты пошел со мной к нему”. Никита повиновался и отправился с ним с большой радостью, ибо с момента смерти своего учителя, он ни разу не удостаивался видеть его. Они подошли к царскому дворцу, спутник его открыл дверь и пригласил войти. Оказавшись внутри, Никита увидел преподобного Симеона, сидящего, подобно царю, на некоем возвышенном ложе. Лицо его сияло, он улыбался и смотрел на своего ученика. Рукой он сделал знак, чтобы тот подошел к нему поближе. Никита тотчас же подбежал к нему и склонился перед ним. Заключив ученика в объятия, преподобный поцеловал его в уста и нежным голосом сказал: “Ты успокоил меня, возлюбленное дитя мое”. Взяв своей правой рукой его руку, он положил ее на свое бедро. В левой руке преподобный держал пергамент. Он спросил: “Почему ты забыл об апостоле, который говорит — передай эти вещи верным людям, способным учить им других?” После этого Никита тотчас проснулся. Он испытывал такую радость, что хотел выйти из своего тела, чтобы обнаженной душой отправиться туда, где находился его великий учитель. Рассказав об этом сне одному рассудительному человеку, Никита получил разъяснение слов своего наставника: слова “Ты успокоил меня, возлюбленное дитя мое” означают, что святые с радостью принимают посвящаемые им гимны и похвалы, как пишет об этом св. Дионисий Ареопагит в своей книге “О тайне мертвых”. Целованием он показал близость и благословение святых к тем, кто достойно восхваляет их и благодать, которую они (восхваляющие) за это получают. Возложение правой руки на бедро означало клятву, которую преподобный Симеон требовал от ученика подобно тому Аврааму, который призвал раба и домоправителя своего, сказал ему: “положи руку твою под стегно мое и клянись мне Господом, Богом неба и Богом земли...” (Быт. 24, 2–3). Пергамент же — труды преподобного Симеона, которые были написаны им под водительством Духа Святого. Он просил Никиту Стифата переписать их и передать другим верующим людям...