Ян Гамильтон - Записная книжка штабного офицера во время русско-японской войны Страница 6

Барон Комура говорит превосходно по-английски, он очень небольшого роста даже для японца и даже для японца очень умен. У него впалые щеки и скорее пытливые, чем проницательные, глаза. Он напоминает мне своими манерами и видом одного из наших статс-секретарей. Мне однажды пришлось упомянуть ему об этом, он засмеялся и сказал, что статс-секретарь этот не почувствовал бы себя польщенным, если бы услышал это сравнение. Я ответил ему откровенно, что мне никогда не приходилось встречаться с человеком, будь то мужчина или женщина, который был бы польщен тем, что он похож на кого-нибудь другого, даже если бы это лицо было очень красиво.

Мне никогда не удавалось обменяться более чем немногими словами с премьер-министром. Он превосходно говорит по-немецки, шарообразен и самодоволен, но производит впечатление чрезвычайно умного маленького человека. Он, кажется, обладает достоинствами и мужа, и политического деятеля, свойствами, которыми премьер-министру полезно обладать в настоящие бурные времена. Я склонен был думать, что его характер тверд и спокоен, хотя он и не производил этого впечатления своей внешностью. В Англии все еще пугаются тени Оливера Кромвеля и во всяком удачном военном деятеле готовы видеть по крайней мере Буланжэ. Но в Японии нет такой трусливости, и там не только премьер-министр генерал-майор, но, говорят, что его преемником будет моряк Ямамото. Ямамото очень красив и сильно напоминает английского капитана корабля с открытым лицом и короткой седой бородой. Военный министр Терауци — холодный человек со сдержанными манерами, его лицо отличается несколько мрачным выражением. У него высоко поставленные косые глаза, он — настоящий тип кровного японца. Он ранен в правую руку в прежние войны, и ему приходится здороваться, протягивая левую. По свидетельству всех, кто его хорошо знает, это очень любезный человек, и мне приходится только подтвердить его симпатичность и тихое доброе сердце. Говорят, что он всегда готов оказать помощь молодому офицеру, в особенности втихомолку, а в нужном случае он не считается с хлопотами.

Если даже раз в жизни его подчиненный попадет в серьезную беду по беспечности или неопытности, генерал-лейтенант Терауци приложит все свои усилия, чтобы вновь поставить его на ноги, но он совершенно беспощаден в случае явной неспособности. По словам одного из его почитателей, который его хорошо знает, если генерал Терауци убедится, что офицер ленив и безучастен, он способен отставлять его от производства в течение пятнадцати лет! Так как настоящий военный министр в свое время был офицером в Кадетском корпусе (Military Cadet Skool), то его характеристика всем известна. Ему несомненно удалось зажечь здоровую искру во всех чинах армии. В то же время он отличается беспристрастным и простым характером. Как-то раз я имел честь присутствовать на одном парадном банкете, где Терауци был в качестве гостя. Внезапно наступило полнейшее молчание, самое долгое посещение тихого ангела, которое мне когда-либо приходилось испытать, языки 150 гостей как бы парализовались. После нескольких секунд терпения Терауци не выдержал и крикнул капельмейстеру сердитым голосом:

Сыграйте что-нибудь скорее! — на что все ответили громким хохотом, и музыка оказалась лишней.

Маршал маркиз Ямагата очень редко бывает в обществе, и мне удалось увидеть его только дважды. Один раз по случаю приема китайского посольства, данного в честь китайского принца крови, и другой раз в доме военного министра. Он красивый старый воин, с пропорциональными тонкими чертами лица; его зубы обильно запломбированы золотом, которое блестит, когда он смеется. Его лицо отличается ярко выраженным орлиным профилем. Он — один из представителей старой школы самураев[9] и славится своей храбростью в стране, где все храбры. Одна из многочисленных историй, рассказываемых про него, состоит в том, что он, будучи еще молодым человеком, выплыл один в море и пытался своим мечом потопить один из иностранных кораблей у Иокогамы. Знать это и видеть того же самого человека, который еще сравнительно недавно имел такое первобытное представление о силе современного вооружения, а теперь направляющего все знания и средства на внедрение этого вооружения — это значит отчасти понять ту перемену, которая произошла за его жизнь в Японии. Как президент (по праву старшинства) Совета Императорской Обороны, он, говорят, самый могущественный человек в государстве. Действительно, мои сведения в этом отношении настолько авторитетны, что я сам нимало не сомневаюсь в их правдивости. По старшинству в Государственном Совете он занимает, после императорских принцев, третье место. Порядок этого старшинства таков: маркиз Ито, президент Личного Совета; князь М. Куджо (Kujo); маркиз Ямагата; маркиз Ойяма; граф Катсура, премьер и т. д. В нем соединяются большая сила характера с широким умом и той чистосердечностью, которую враждебная критика считает столь редким явлением в японском обществе. Встречи с ним чрезвычайно приятны, и он обсуждал со мной сложный вопрос подвижности и веса металла полевых орудий с проницательностью истого артиллерийского майора. Каждому грустно сознавать, что он, пожалуй, уже слишком стар, чтобы вновь начать действительную службу в качестве главнокомандующего армиями в поле.

Карьера маркиза Ито всем известна. Мне посчастливилось встречаться с ним несколько раз. Он очень милый человек; очень искусный собеседник и один из тех людей, которые, зная обо всем, умеют скрывать свои таланты и стараются, насколько возможно, смешаться с остальными, обыкновенными гостями. Чрезвычайно удобную особенность японского общества составляет то, что вообще в нем заметно менее людей, стремящихся блистать, давить и производить впечатление на прочих, чем это можно бы было заметить среди подобного же числа европейцев или американцев при подобных же условиях. Японцы более естественны, и если даже природа виновата в том, что они слишком молчаливо едят и пьют, то в чем же беда, если каждый из них счастлив? Тип лица маркиза Ито ясно выраженный монгольский.

Когда я недели три тому назад впервые встретился с маркизом Ойяма, я испытал чувство удовлетворения, пораженный сходством, существующим между нашей хорошо испытанной, не требовательной к назначаемым системой и способом замещения высших постов в Японии. Я признаюсь, что великий маркиз произвел на меня впечатление скорее tres grand seigneura клана Сатсума. (Satsuma clan) с широкими политическими связями, чем человека, который хоть на минуту желал бы казаться необыкновенно старательным ученым и профессиональным военным. Точно так же я не могу найти за ним других чрезвычайных заслуг, кроме проявленной им при всех обстоятельствах храбрости. Вначале он участвовал с большой честью, но не особенно блестяще, при подавлении Сатсумского восстания (1866) и в Китайской войне. Так он мало-помалу возвышался, исполняя, что ему было приказываемо, не делал особых ошибок, пока не достиг своего высшего кульминационного пункта — назначения начальником штаба. Основания для избрания его на этот наиболее важный пост в армии, по словам его друзей, заключались в его честности, большой личной популярности и влиянии клана Сатсума. Маркиз, может быть, немногим превосходит средний рост японцев и некрасив с европейской точки зрения, совершенно отличающейся от японской. У него круглое лицо и мелкие черты, немного изборожденные оспой. Мне пришлось услышать одну историю о маркизе и одном из его старых друзей, которая мне показалась интересной. Однажды, когда оба они находились вместе в чайном доме, приятель пошел в ванную и увидел там маркиза, сидящего по горло в горячей воде. Выжмите только на минуту губку и держите вашу голову спокойно, чтобы я мог отличить одну от другой, — обратился он к маркизу. Следующим должен был сесть в ванну приятель маркиза, и если все происшедшее было действительностью, то, как меня уверяли, все это следует понимать в прямом смысле, ибо великий Ойяма не страдает пустым тщеславием.