Алексей Ярцев - Федор Волков. Его жизнь в связи с историей русской театральной старины Страница 6

Спектакли в кожевенном амбаре заинтересовали и ярославцев. Волков нашел покровителей в среде высшего ярославского общества. Воевода Мусин-Пушкин и помещик Майков, предлагавший для театра даже свой дом, явились местными меценатами. Они уговорили многих ярославских купцов и дворян сделать пожертвования на устройство более удобного театра. А пока представления давались в амбаре. Репертуар этих спектаклей в точности не известен. В первом спектакле были разыграны две пьесы: драма “Эсфирь” и пастораль “Эвмон и Берфа”, музыка к которой была сочинена Волковым. Давались, кроме того, мистерии св. Димитрия Ростовского и Жубиналя.

Между тем были собраны пожертвованные деньги, к которым Волков присоединил, наверное, значительную долю и своего состояния – возник, таким образом, и другой театр. Он был деревянный и удовлетворял вполне тогдашним условиям театральной архитектуры и техники. Волков сам был архитектором, машинистом и директором в своем театре, сам был автором пьес, композитором, режиссером и первым актером в своей труппе. Театр был для того времени очень большой: он вмещал в себя до тысячи человек. Открытие его относят к началу 1751 года. Дана была опера Метастазио “Титово милосердие”, переведенная с итальянского самим Волковым. Оперные хоры исполнялись архиерейскими певчими, а оркестр состоял из крепостных музыкантов местных помещиков. Женские роли исполнялись актерами. Репертуар второго театра, так же как и первого, состоял из мистерий св. Димитрия Ростовского, Жубиналя, комедий Мольера, трагедий Сумарокова, комедий бытовых и написанных на ярославские нравы Волковым... За вход в этот театр бралась со зрителей плата.

Заветная мечта Волкова перешла в дело. Театр, созданный его усилиями, существовал в его родном городе, и он сам играл на сцене этого театра. Любя искусство, Волков поборол все препятствия, но что ожидало его театр? Условия тогдашней жизни и низкий уровень общественного развития не обещали долговечности театру, который поддерживался лишь частными силами и средствами. Думал ли Волков всю свою жизнь провести в Ярославле, или его всесторонне развитая натура, требовавшая простора для своего проявления, заставляла его мечтать о Петербурге, – неизвестно, но случай, так часто изменяющий обстоятельства, вмешался и в жизнь Волкова. Благодаря этому случаю русский театр был перенесен из провинциального города в столицу под покровительство самой императрицы и просвещеннейших людей того времени.

Года через два после открытия театра в Ярославль была отправлена из Петербурга комиссия для исследования злоупотреблений по винным откупам. Приезжие между делом отправились посмотреть на ярославскую новинку, подобной которой в провинции еще не было видано, и слухи о которой могли уже дойти до Петербурга. Среди них оказался некто Игнатьев, сенатский экзекутор, которому очень понравился театр Волкова. Часто посещая театр, он, должно быть, познакомился с Волковым. Вероятно также и то, что Волков, встретив в Игнатьеве сочувствие к своему только что зародившемуся детищу, мог высказать ему свои планы, надежды и мечты. А в числе его сокровенных желаний могло быть и желание перенести свой театр в Петербург. Он мог даже просить Игнатьева, чтобы тот рассказал влиятельным лицам в Петербурге о ярославском театре.

Как бы там ни было, но экзекутор Игнатьев играет видную роль в перенесении театра в столицу, а злоупотребления по откупам, как это ни странно, ведут к основанию русского публичного театра в Петербурге.

Есть еще также предположение, что слухи о ярославском театре достигли императрицы, и она послала чиновника в Ярославль удостовериться в этих слухах, и что комиссия по откупам была в этом деле ни при чем. Эти объяснения нисколько не изменяют сущности дела. Возвратясь в Петербург, Игнатьев, или кто-то другой, довел до сведения генерал-прокурора князя Трубецкого все подробности о ярославских лицедеях, а тот доложил об этом императрице Елизавете Петровне.

Императрица повелела отправить за ярославскими актерами особого посланного. Это было в начале 1752 года. Конечно, царский посланный должен был произвести большое волнение среди ярославских жителей. То, что они считали забавою или даже бесовским наваждением, обращалось высочайшею волею в дело серьезное. Недоброжелатели и завистники Волкова должны были умолкнуть. Что чувствовал сам Волков – это понятно каждому. Его делу, на которое он потратил много энергии, и которое поглотило все его существо, предстояла блестящая будущность.

Снабженные теплой одеждой, молодые ярославцы, – их было 14 человек, – отправились на почтовых вместе с приехавшим за ними посланным. Тотчас по приезде в Петербург они были отправлены в Царское Село, где в то время была резиденция Елизаветы Петровны. Императрица ласково приняла ярославцев и приказала, как говорят, на другой же день представить в ее домашнем театре трагедию Сумарокова “Хорев”. Рассказывают, что императрица сама наблюдала за приготовлениями к спектаклю, сама присутствовала при кройке и шитье костюмов. Известно предание, что знаменитый впоследствии товарищ Волкова Дмитревский, игравший женскую роль Оснельды, был во время приготовления к первому спектаклю переименован из Нарыкова в Дмитревского. Императрица, убирая его голову бриллиантами, заметила в нем сходство с членом польского посольства Дмитревским и приказала ему принять эту фамилию. Несколько первых спектаклей, состоявших из трагедий Сумарокова, труппою Волкова были разыграны очень удачно. Он был милостиво обласкан вниманием императрицы, а Сумарокову был пожалован ею перстень со своей руки.

Эти спектакли решили судьбу русского театра и его основателя. Волков с труппою был оставлен при дворе и вместе с другими ярославцами отдан по повелению государыни в первую роту кадетского корпуса. Там они должны были обучаться наукам, иностранным языкам, гимнастике и декламации.

Таким образом, нарождавшийся театр встретил в тогдашних правительственных сферах серьезное внимание и покровительство. В молодых ярославцах, посвятивших себя сценической профессии, хотели видеть не только талантливых, но и образованных людей. Очень способные и даровитые ярославцы, не исключая и Волкова, не получили систематического образования, и обучение в корпусе должно было восполнить этот пробел.

Ярославцы содержались в корпусе на казенный счет и получали по 50 рублей в год жалованья, а Волкову было назначено 100 рублей. Жили они в корпусе, научным предметам учились вместе с кадетами и отличались от них лишь особой формой платья. Кроме общего кадетского обучения, Волкову и его товарищам преподавались сценические приемы и декламация. Преподавателями были офицеры Мелиссино, Остервальд и Свистунов; занимался с ними также и Сумароков. Практическими “упражнениями” были для молодых актеров придворные спектакли, на которых они выступали вместе с кадетами.