Феликс Кузнецов - ПУБЛИЦИСТЫ 1860-х ГОДОВ Страница 6

Однако исторические обстоятельства второй половины 60-х годов показали, что народ не готов к этому. Его не разбудить искусственно ни воплями, ни воззваниями. Единственное, что могут и должны делать революционеры в этих условиях, — «вбивать сваи» в «трясину», «будить разум народа», медленно, упорно, целеустремленно повышать уровень умственного развития масс.

Вот из чего исходил Писарев, разрабатывая в 1863–1864 годах свою программу «реализма», которую и до сегодняшнего дня истолковывают порой как некую чисто просветительскую теорию «малых дел». Да, это было просветительство, по просветительство с далеко идущими целями — революционное просветительство, как его понимал Писарев.

Вот почему в центр своего внимания Писарев ставит фигуру Базарова. Характер героя «Отцов и детей» Тургенева был дорог критику прежде всего тем, что он давал возможность для выявления той положительной программы действий, которую выдвигал Писарев.

Антонович, исходя из этих намерений писателя, расценивал «Отцов и детей» как антинигилистический, клеветнический роман. Вместо того чтобы говорить о характере, типе Базарова, о том реальном жизненном явлении, которое стоит за ним, он представил дело так, будто содержание романа исчерпывается авторским стремлением очернить молодое поколение.

Писарев справедливо критиковал Антоновича за измену «добролюбовским преданиям, за то, что в статье «Асмодей нашего времени» он отступил от добролюбовских принципов «реальной критики».

Не субъективные намерения Тургенева, но объективный результат исследования жизни художником, который «не способен лгать», положил Писарев в основу статей «Базаров» и «Реалисты», точнее — ряда статей, так или иначе посвященных «базаровскому типу». В этих статьях он подробнейшим образом анализирует противоречивый характер тургеневского героя, раскрывает и объясняет главенствующие черты его духовного и нравственного облика. Шаг за шагом показывает он отношение Базарова к друзьям, к труду, к обществу, к любимой женщине, отделяя истинное от фальшивого, привнесенного в роман субъективной авторской неприязнью.

В статье «Прогулка по садам российской словесности» Писарев объяснял, что его пристальное внимание к Базарову не преследовало цель прославления романа Тургенева. Дело в том, что «тупые филистеры» постарались выдать Базарова за чудовище. Они запугивали молодежь: ваши идеи приведут всех прямым путем к этому ужасному результату. А «близорукие реалисты», подобные Антоновичу, действительно приняли Базарова за чудовище и стали доказывать, что их идеи не имеют ничего общего с Базаровым. «На этой позиции реалистам грозило неизбежное поражение, потому что филистеры могли доказать как дважды два — четыре, что Базаров — не клевета, не карикатура, а совершенно верный итог реалистических тенденций. Поэтому надо было повернуть вопрос иначе: надо было доказать, что Базаров — не чудовище, а мыслящий работник и превосходный человек… Ряд статей о Базарове был написан затем, чтобы защитить и разъяснить весь строй наших понятий, а не затем, чтобы выставить напоказ красоты тургеневского романа».

Это очень важное и точное признание критика. Его статьи об «Отцах и детях» преследовали цель защитить не только образ Базарова, но и весь строй понятий демократии 60-х годов. Писарев не только защищал и объяснял Базарова — он выявлял самые существенные стороны своего мировоззрения, комплекс своих общественных убеждений.

«…Размножать мыслящих людей — вот альфа и омега всякого разумного общественного развития», — утверждал Писарев.

Писарев разрабатывает и осуществляет на практике тщательно продуманную программу фронтального воздействия на души людей, и прежде всего разночинной молодежи из «образованных классов», с тем чтобы вырабатывать умственный «фермент», который шевелил бы и возбуждал мысль общества, будил сознание народа, причем в строго определенном направлении. Главным полем борьбы, основной сферой приложения сил являлась для Писарева сфера сознания, общественной нравственности. Коль скоро прямые призывы к революции не дают, не могут дать желаемого результата, надо идти вглубь, надо осуществлять глубокую вспашку человеческого сознания и, перепахав его, засевать теми семенами, которые впоследствии дадут желанные плоды.

Борьба за «эмансипацию личности» для Писарева и оборачивалась в первую очередь развенчиванием ветхозаветной, официозной, охранительной идеологии и морали, той «искусственной системы нравственности», того «умственного и нравственного рабства», которое «медленным ядом отравляет нашу жизнь».

В этом суть так называемого «нигилизма» Писарева и его сподвижников, который заключается в отрицании всей системы современных им социальных и нравственных отношений ради утверждения высокого гуманистического идеала.

Вокруг так называемого русского «нигилизма» в процессе идейной борьбы с ним, в ходе последующей идеологической борьбы в современном мире воздвигнуты горы лжи, цель которой — представить русских революционеров-демократов голыми «отрицателями», «разрушителями» без позитивной, положительной программы действий, чье миросозерцание будто бы исчерпывается еловом «nihil» — «ничто, ничего».

Как известно, именно журнал «Русское слово», ведущим публицистом которого и был Писарев, считался главным органом «нигилизма». Термин этот распространялся некоторыми и на русскую революционную демократию в целом.

Но нельзя забывать о полемичности этого термина. Он укрепился за определенным течением русской общественной мысли, связанной в первую очередь с Писаревым и журналом «Русское слово», после выхода романа И. С. Тургенева «Отцы и дети», главный герой которого, Базаров, и был поименован автором «нигилистом»-. В этом проявлялась как раз сложность, полемичность, неприятие либералом Тургеневым молодого, дерзкого героя-разночинца. По определению же Писарева, Базаров был не «нигилист», по «реалист». Критик сконцентрировал свое внимание па позитивных началах, которые таились в глубинах этого характера.

Со временем термин «нигилист» стал бранной кличкой, используемой реакционной литературой и журналистикой в борьбе с революционной демократией, — вспомним «Взбаламученное море» А. Ф. Писемского, «Марево» В. П. Ключникова, «Некуда» Н. С. Лескова и др.

«Нигилизм» Писарева и «Русского слова» но был отрицанием ради отрицания; его конечная цель заключалась в том, чтобы натолкнуть читателей «на мысль о необходимости подвергнуть тщательному и смелому пересмотру существующие формы, освященные веками и потому подернувшиеся вековой плесенью».