Андрей Меркулов - В путь за косым дождём Страница 6

На аэродроме, сняв шлем, Гарнаев долго смотрит на ясный дневной свет, чувствуя, как спадает огромное напряжение самого трудного, первого шага в воздухе... Он знает, что главное сделано. Трудно всегда в первый раз. Вскоре его работа будет освоена многими. Еще один призрачный остров стал известен. Теперь его можно наносить на карту и уточнять берега.

С этого дня он продолжает работать все более уверенно. В разных типах самолетов катапульта «опрыгивается» с разных мест экипажа. Наконец однажды ему приходится прыгать близко к скорости звука — свыше девятисот километров в час. Все проходит благополучно. Но в новом деле бывают неожиданности, к ним надо быть готовым.

Однажды он выстреливает не себя, а манекен, сидящий впереди него; что-то случилось с креслом, оно не выходит до конца из пазов и, попав в поток воздуха, опрокидывается мгновенно на фонарь пилотской кабины; в эту секунду летчик вспоминает случай, когда перед прыжком фонарь, вместо того чтобы сорвать, вогнало в самолет; острые края плексигласа, окаймленного металлом, просвистели тогда бритвой вокруг летчика, прорубив местами обшивку машины. С креслом этого не случилось, зато оно прочно застряло в самолете, почти закрыв обзор из кабины и лишив возможности катапультироваться. Он понял, что теперь его не сорвать даже пикированием — слишком рискованно. С креслом «на голове» он приходит на аэродром и сажает машину. Кресло с трудом вытаскивают краном.

В другой раз после прыжка с катапультой, когда он уже освободился от кресла, от резкого толчка рвется парашют, — взглянув вверх, он видит только рваные ленты от купола. Одни тряпки. К новым скоростям не сразу удается приноровиться. Рассчитав очень тщательно и напряженно, он открывает запасной парашют — последний шанс. Его понесло на железную дорогу, где виден поезд. Остатки основного парашюта не дают управлять стропами. Его несет прямо на рельсы. Обидно спастись в воздухе и попасть под поезд... Он приземляется у самой насыпи. Купол, по счастью, не затянуло под колеса, мимо пролетает паровоз, и он видит растерянное лицо машиниста, принявшего его, очевидно, за «марсианский десант» — человек в ярком комбинезоне и странном шлеме, спрыгнувший с неба к поезду...

В один из дней его работа кончилась. Катапульта готова вступить в строй. Теперь то, что он делал, называется «катапультирование при отработанных средствах».

Он ждет новую работу...

Все чаще среди тех, кто занимается авиацией, слышится слово, которое еще недавно означало предел фантастики или очень отдаленное будущее. В него еще не открыли входа для людей, но мысль науки уже давно работает для полета в космос.

Заранее известно, что там, на огромных высотах, где почти нет воздуха, не могут действовать обычные рули управления. Там пригодны только реактивные принципы — нужно отталкиваться от пространства, нужно газовое управление. Новый принцип полета — совсем без крыльев, прообраз космической техники.

Снова ясный апрельский день. На аэродроме отменены все полеты — предстоит событие чрезвычайного значения. Посреди бетонной площадки стоит странное сооружение. Оно уже ничем не похоже на летательный аппарат. Нет киля, нет крыльев. Одни только двигатели, сопла которых смотрят в землю. Это турболет, аппарат, который должен подняться по принципу ранеты.

К нему подходит Гарнаев. Его провожают к этой странной машине друзья и знакомые. Видно, что его самого беспокоит общая мысль: как эта штука будет летать?

Гарнаев спрашивает у одного из представителей науки, разрабатывавших этот странный аппарат:

— Как же все-таки он будет летать?

Тот отвечает с упрямством ученого:

— Очень просто. Сила тяги против веса. Ничего нового он не сказал.

Гарнаев поднимается в стеклянную кабину, примостившуюся сбоку аппарата, как у башенного крана. Если увидеть его лицо, можно понять, что он переживает минуты страшного напряжения. Рука ложится на сектор газа. Еще секунда — и струи взрывов ударят в землю. Он включает газ. Пламя вырывается из аппарата. Несколько тысяч лошадиных сил рванули вверх неуклюжее сооружение, на всякий случай, для первой попытки, привязанное к земле на тросах. Турболет оторвался от взлетной площадки — и сразу его, накренив, повело в сторону... В ту же секунду летчик овладел им снова. «Струйные рули» могут действовать. Аппарат по воле летчика идет влево, вправо... Все в порядке. Можно сажать машину.

Из кабины друзья выносят его на руках. Когда стихло восхищение, взволнованный представитель науки спрашивает у летчика:

— Как же вы все-таки взлетели?

— Очень просто. Сила тяги против веса, — отвечает Гарнаев.

Оба смеются. Теперь им можно смеяться.

Через несколько месяцев Гарнаев уже показывает взлет этой машины на авиационном параде в Тушине...

Профессия испытателя — это дело героя и борца. Это серьезная работа, построенная на продуманном риске и ведущая н открытию новых миров, неизведанной высоты и скорости. В науке испытатель занимает место знаменосца при атаке, идущего впереди всех навстречу опасности. Он не подвержен гипнозу страха, потому что знает, во имя чего борется. Он верит в свою победу.

Они называют себя акушерами новой техники: они помогают ей родиться. Они обеспечивают безопасность тем, кто будет потом летать на серийных машинах. Но и об их безопасности все время думают создатели самолета. Однажды Гарнаев снова поднимается в воздух. И опять все продумано до мелочей: в случае неудачи пострадает не он, а его напарник, сидящий в соседнем кресле. Испытатель поглядывает на него — тот остается уверенно-спокоен. Гарнаев выпрыгивает. Раскрыв парашют, он видит, как вслед за ним из кабины выбрасывается вторая фигура и тоже повисает на парашюте. Напарник приземлился и остался лежать на земле. Случайные свидетели — заблудившиеся охотники, вышедшие из леса, — боятся подойти к неподвижной фигуре, наполовину скрытой парашютом. Но Гарнаев не переживает никаких волнений. Этому все сойдет. Он ведь был весь из желтой кожи, из которой делают седла. Странное, по фигуре почти точное подобие человека с плоским лицом, без носа и губ, на котором озорные механики перед полетом изобразили углем дурацкую оптимистическую улыбку, которую мы видим иногда на лицах героев в плохих кинофильмах. С этим молчаливым соседом Гарнаев шел в полет, время от времени поглядывая на его самодовольную фигуру. Ему он передал в этот раз опасность работы. Но он не завидовал кожаному спокойствию.

Вертолет при испытаниях был особенно опасен — тем, что при аварии летчик даже не мог его покинуть: лопасти винта настигали его в воздухе. Гарнаев испытал впервые отстрел лопастей, когда специальное устройство с помощью взрыва отбрасывало их в сторону, открывая экипажу путь к спасению.