Егор Гайдар - Смуты и институты Страница 6

Лидеры французской революции уже не апеллировали к традиции. Речь шла о разрыве со старым порядком, попытке перестроить общественную жизнь на новых основах. Интеллектуальная атмосфера революционной Франции была проникнута идеей о возможности и необходимости глубоких социальных и политических изменений.

Технические инновации, увеличение промышленного производства, урбанизация начинаются во время, близкое к французской революции. На рубеже XVIII–XIX веков наиболее развитые страны Европы, европейские переселенческие колонии вступили в новую индустриальную эпоху. Не удивительно, что в сознании мыслителей XIX века социально-экономические перемены и революция оказались неразрывно связанными.

Исследователи французской революции 1830–1840 годов обратили внимание на связь происходящих процессов с классовой борьбой. Маркс и марксисты, видение мира которых во многом формировалась под влиянием опыта французской революции, ставят вопрос шире: мир меняется и будет меняться. Производственные отношения должны соответствовать уровню развития производительных сил. Это делает революции неизбежными. Для марксистов естественно представление, что революция предопределена логикой общественного развития, она – необходимый элемент исторического процесса.

На этом фоне непросто понять, почему в работах марксистов XIX века столь мало внимания уделяется влиянию революции на ежедневную жизнь людей, функционирование экономики. Ведь в случае успеха революции марксистам предстояло отвечать за решение финансовых проблем, снабжение городов продовольствием, работу транспорта и связи. Видимо, романтикам революции обсуждать её влияние на качество французских дорог, ремонт которых при старом режиме обеспечивался натуральными повинностями крестьян, было скучно. Между тем от этого зависело, сможет ли столица связаться с региональными властями, способно ли государство обеспечить порядок17.

Революцию редко удавалось предсказывать. Это катаклизм, который наступал неожиданно для его участников – как правящего режима, так и тех, кто приходил ему на смену. Анализ предпосылок революции дается лишь историкам, изучающим их десятилетия спустя. Современники поражаются неожиданностью произошедших событий.

Франция была централизованной монархией с сильным бюрократическим аппаратом. В регионах власть интендантов – назначаемых центром чиновников – была велика. Они контролировали даже самые незначительные суммы, направляемые на местные нужды. Основой налоговой системы был прямой налог – талья, взимаемый на основе раскладки по территории и круговой поруки. Такая система требовала централизованной налоговой администрации18.

Армия Франции в 1780-х годах считалась одной из сильнейших в Европе. Безопасности границ ничто не угрожало. За политической стабильностью стояла вековая история. В то время ничего не предвещало, что французское государство может рухнуть в одночасье.

В эти годы можно было увидеть признаки приближающейся катастрофы: финансовый кризис, неготовность привилегированного сословия к компромиссам. Однако ни депутаты, собравшиеся на заседание Генеральных штатов, ни королевская власть не ожидали ничего подобного тому, что произошло в 1789 году.

Одним из поводов к французской революции стал неурожай 1788 года. Как обычно в аграрных обществах, наиболее острые проблемы возникли летом следующего года. На этом фоне начались заседания Генеральных штатов. С апреля продовольственные беспорядки во Франции стали массовыми. За падением спроса на промышленные изделия последовал рост безработицы19.

Предпосылка устойчивости государства – монополия на применение насилия, способность подавить беспорядки. Она зависит от того, что происходит на улице, готовы ли солдаты выполнить приказы, отдаваемые властями. Когда в 1789 году стало ясно, что солдаты приказы не исполняют, режим рухнул, как карточный домик. Выяснилось, что в армии нет полка, готового выступить по приказу короля20. Отказ солдат стрелять придал смелость тем, кто выступал против существующего порядка. Успех служил оправданием бунту. Государство оказалось не просто слабым, а бессильным. Институты старого режима разрушились в течение нескольких дней21. Потребовались годы, чтобы выстроить новые.

За несколько лет, прошедших после начала французской революции, были отменены феодальные обязанности, дворянские титулы, система прямых налогов, церковные корпорации, торговые гильдии, административная и финансовая системы, монархия. Сформировались установления нового режима: суверенитет народа, свобода мысли и слова, гарантии собственности, пропорциональное налогообложение, право граждан принимать участие в формировании законов, контроле над налогообложением и использованием государственных финансов. Однако за этими институциональными нововведениями не стояла традиция. В этом была их слабость. Эффективных инструментов обеспечения порядка не существовало. Наивно было надеяться на то, что солдаты будут исполнять приказы новой власти. В подобных обстоятельствах чаще всего не исполняются ничьи приказы. Вопрос о власти решала улица. Настроение толпы быстро меняется. Отсюда череда революционных лидеров, проходивших путь от народных кумиров до гильотины.

После краха старого режима налоговая система во Франции была демонтирована. Талья перед началом революции – символ ненавистного режима. Сохранить его новые лидеры страны не могли. Большинство косвенных налогов было отменено в 1791 году. Решение революционных властей об отмене прежних налогов до формирования новой налоговой системы современным экономистам представляется странным шагом. Но он был вынужденным – старую налоговую систему новое государство, не имеющее аппарата, способного применить силу для сбора тальи, сохранить не могло. Когда талья ушла в прошлое, крестьяне перестали платить налоги, выполнять феодальные повинности. Принудить их платить новые налоги – задача непростая. Когда заработает новая система поземельного налога, власти не знали. Но государство нельзя закрыть, даже когда крестьяне не желают платить. Армия требует денег. Дороги надо чинить, каналы ремонтировать. Есть институты, обеспечивающие отправление правосудия, элементарный порядок. Если их не финансировать, то даже тот невысокий, по современным меркам, уровень цивилизации, который характерен для Франции 1780-х годов, сохранить невозможно.

Революционные власти пытались найти источники финансирования государственных расходов – национализировали церковные земли, имущество эмигрантов, печатали деньги. Поскольку в эпоху революций права собственности плохо определены, не гарантированы, то и цена приватизируемого имущества невысока.