Николай Внуков - Тот, кто называл себя О.Генри Страница 6

Память. Воспоминания. Теперь, здесь, только это ему и осталось…

… В Остине, в первый же день приезда, он отыскал дом Джо Харрела и передал ему письмо Дика Холла. Харрел прочитал письмо и похлопал Билла по плечу.

— Располагайся как дома, сынок. Так значит, Холлы продали ранчо и перебрались на север? Что же, хорошее дело. Сейчас там дешевые земли. Самые дешевые во всем Техасе. А ведь я знал тебя вот таким, — сказал он вдруг и показа рукой чуть выше стула. — Все, бывало, бегал по огородам. Натыкаешь в волосы индюшиных перьев и бегаешь. И твоего дядю Кларка знал. Ведь я приехал в Гринсборо в один год с твоим дедом Сиднеем. Вместе дома ставили. Ну, а меня ты помнишь? Забыл? Что ж, не беда. Всех людей никогда не упомнишь. Однако, скажу тебе, ты здорово похож на деда. Чем думаешь заниматься в Остине?

Чем он хотел заняться? Он еще сам не знал. Вот если посчастливится устроиться в какую-нибудь аптеку…

— Ну, ну, хорошее дело. Доброе дело, — сказал Джо Харрел. — А жить оставайся у меня. Места хватит.

Через неделю он нашел место клерка в большом драгсторе на Пекан-Стрит. Помог диплом Северо-Каролинского общества фармацевтов. Владелец драгстора внимательно прочитал его и сказал:

— Пятнадцать долларов в неделю. Кстати, клеркам нигде больше и не платят. Вы будете регистрировать рецепты в учетной книге, сортировать их по группам лекарств и направлять в провизорскую.

Драгстор принадлежал аптечной компании Морлей и торговал, кроме лекарств, табака, пива и виски, фруктовыми соками и мороженым. В жаркие дни сюда наведывались молоденькие продавщицы из соседних магазинов. Они звенели ложечками, поедая двойные порции ананасного мороженого, вертелись перед зеркалом, поправляли прически и щебетали. Билл сидел за стеклянной перегородкой и прислушивался. Вскоре он узнал о всех местах, где собиралась остинская молодежь, о том, что у мужчин сейчас в моде темно-серые костюмы в чуть заметную серую полоску и что лучшая опера сезона — «Девушки Богемии».

Вечерами он помогал Джо Харрелу хозяйничать в табачной лавочке, а когда удавалось — ходил на танцы, которые устраивались два раза в неделю в вестибюле одного из отелей.

Он проработал в компании Морлей семь месяцев, а потом в драгсторе появился Джон Мэддокс.

Он пришел раз и второй, а на третий Билл уже знал, что Джон — один из совладельцев фирмы по продаже домов. Потом, правда, оказалось, что это не фирма, а просто маленькая контора, в которой работало пять человек. Но название, с расчетом на будущее, было громкое:

— Переходи к нам, приятель, — неожиданно предложил ему Джон. — У Морлея ты до старости останешься клерком.

— Кем же я у вас буду? — засмеялся Билл. — Провизором?

— Нет. Младшим бухгалтером.

— Ты думаешь, я что-нибудь понимаю в этой китайской белиберде?

— У нас ты будешь получать восемнадцать долларов в неделю. Кроме того, каждый из наших сотрудников имеет право приобрести четырехкомнатный дом в рассрочку со скидкой в двадцать процентов.

— Но ведь я фармацевт. Я ничего не знаю, кроме своих рецептов.

— Два виски, — сказал Джон мальчишке, работающему за стойкой. — Неужели ты думаешь, что человек знает какое-нибудь дело прямо с пеленок?

В конторе Мэддокса он за какой-нибудь месяц научился вести бухгалтерские записи в гроссбухах и составлять годовые и трехмесячные отчеты.

В Гринсборо он иногда мечтал, с каким наслаждением в первые дни жизни в большом городе он будет тратить свои деньги. Но мечтанья так и остались мечтаньями. Денег почти всегда было в обрез. За три месяца работы у Мэддокса удалось отложить двадцать долларов на темно-серый костюм и модный черный пластрон. А ведь нужно было еще платить Харрелу за жилье и стол, покупать угощенье девушкам, с которыми он танцевал в отеле, иногда компанией ходить в ресторан.

Денег не хватало. Деньги начинали уплывать сразу же, как только попадали в руки. Он удивлялся: как много нужно человеку в большом городе. На ранчо он обходился немногим. Что нужно в степи? Стэтсон, чтобы прикрыть голову от солнца. Хлопчатая рубаха. Шейный платок. Штаны, сзади подшитые кожей для прочности.

В Остине были необходимы крахмальные рубашки. Выходные туфли из мягкого шевро. Башмаки на каждый день. Сапоги для плохой погоды. Шляпа. Пальто. Запонки. Тысячи разных мелочей для бритья, для мытья, для… бог знает, для чего!

И всего восемнадцать долларов в неделю!

Джон Мэддокс успокоил его:

— Дело расширяется. Посмотри, что делается в городе. Через два года в нем будет шестьдесят тысяч жителей. Северяне летят на новые земли, как мухи на патоку. Через два года мы будем с тобой жить в роскошных особняках. Что восемнадцать долларов! Мы будем иметь тысячи. То, что сейчас, — это начало. Подожди.

Билл ждал.

Через год «Фирма братьев Мэддокс и Андерсон» обанкротилась. Дефицит составил девять тысяч триста долларов. Компаньон Джона Мэддокса, прихватив на память кое-какие Ценные бумаги, затерялся в просторах штата Нью-Мексико. Правительственный ревизор арестовал все вклады конторы в банках. Служащим даже не выплатили жалованья за последнюю неделю. В довершение всех бед в Восточном Техасе, Арканзасе и Теннеси началась знаменитая «Большая забастовка»1.[1] Каким-то чудом ему удалось найти место чертежника в Техасской земельной конторе. Помогло то, что он немного умел рисовать.

В земельной конторе платили двадцать долларов в неделю, и даже столы с наклонными чертежными досками здесь выглядели солиднее, чем в фирме Мэддокс. Контору забастовка обошла стороной. Остин расползался вдоль реки Колорадо. Отряды землемеров работали на окраинах, прирезая к городской территории новые земли. Заказчики хотели видеть, как будут выглядеть в перспективе новые улицы, и выбрать для своих домов места получше. Контора шла им навстречу. В небольшой светлой комнате, рядом с отделом горизонтальных планировок, работали чертежники по перспективам. Их называли рисовальщиками.

Их было трое.

Лонг, всегда готовый поддержать дружескую выпивку в соседнем баре. Сдержанный и религиозный Эдмондсон, замкнутый, похожий на переодетого пастора. Симпатичный Хайлер, пронырливый и всезнающий. Они вместе приходили на работу и вместе уходили, перестреливаясь остротами, подшучивая друг над другом. У них был свой особый, интимный кружок, и то, о чем они говорили между собой, было похоже на продолжение какого-то очень давно начатого разговора.

Несколько дней они присматривались к новичку. Билл работал не отрываясь. Казалось, он не хотел завязывать никаких новых знакомств, и если он обращался к ним, то только по делу.