Дэвид Годман - Воспоминания о Рамане Махарши. Встречи, приводящие к трансформации Страница 6

18 Друг, воплощение абсолютной справедливости! Должен ли я, погруженный в бескрайний океан сансары, утопать в нем каждый день? Даруй свою милость, дабы этот недостойнейший мог вопрошать о своей Самости и достичь блаженства.

19 Джняни, даровавший мне покой, не позволивший вернуться в дебри иллюзий, в которых я блуждал! Брат уничтожающего печали[37]! Ты – внутренний свет, видимый теми, кто твердо решил соединиться с тобой!

20 Мой повелитель – божественный Гуру, Бог в форме бесформенного Сердца, Бог, дарующий блаженство Самости, сияющей внутри, несравненный Господь, властелин этого несчастного.

21 Друг! Бог, уничтоживший клан асуров! Великодушный, дарующий милость дэвам! Умрет ли мой ум, принимающий форму желаний, окунусь ли я с восторгом и радостью в великий, неописуемый океан мауны (безмолвия Самости)?

22 Великий Венката, сияющее пространство сознания! Благородный, обладающий истинным знанием! Великий, серединный драгоценный камень[38]! Достигну ли я когда-нибудь тапаса непрерывного сияния Самости познанием кто я есть?

23 Великий, дарованный пятислоговым Господом [Шивой], на котором сияет гирлянда из совершенных изысканных слов[39]! Дай мне прибежище у своих стоп, дабы растаяло мое сердце, как воск в огоне.

24 Драгоценный камень, исполняющий желания; сознание, пронизывающее всё сущее! Благородный Господь, сын Ганги[40]! Канда, Гуру, кладовая сострадания, обитающий в пещере Сердца! Даруй свою милость, избавь меня от несчастий.

25 Венката, обладающий сокровищем милости! Сверкающий, пребывающий как Аруначала! Своей милостью развей иллюзию рождения и смерти ради этого несчастного, пришедшего просить у тебя прибежища.

26 Взгляд мудреца Аруначалы проник в мое сердце и преобразил меня – и я, недостойный, лишенный истинной любви, был полностью освобожден. Так я был преображен в состояние Шивы.

27 Благодаря горячему состраданию Венкаты, в своем безмолвии подобному Красной Горе [Аруначале], Венкаты, сияющего вне пределов досягаемости Брахмы и Вишну[41], пришло непреходящее переживание высшего безмолвия.

28 Венката – ни с чем не сравнимое, сияющее бытие-сознание – разрушающий мощное препятствие двойственностей и тройственностей[42]! Яви свою милость, даруй мне знание и божественный язык, дабы я мог воспеть славу тебе.

29 Венката! Ты – имеющий форму и бесформенный; сияющий Гуру, обитающий в пещере Сердца. Ты – гора добродетелей, безбрежное пространство сознания без связывающего ума, подобное океану, внушающему трепет.

30 Милосердный Аруначала Рамана, чья слава вечна; Рамана, проливающий нектар блаженства из дождевой тучи сострадания! Ты открыл мне истинную природу безмолвия, даровал мне свет, разрушающий накатывающую тьму иллюзий.

Мастан

Мастан упоминался в главе, посвященной Раманатхе Брахмачари, как ткач, изготавливавший ткань для одежды Бхагавана. Он родился в 1878 г. в Десуре – маленькой деревушке, расположенной примерно в шестидесяти пяти километрах от Тируваннамалая. Он вырос в мусульманской семье, к Бхагавану его привела Акхиландамма – вдова из этой деревни, регулярно ходившая в Тируваннамалай, чтобы увидеться с Бхагаваном и приготовить для него еду. В точности неизвестно когда Мастан впервые встретился с Бхагаваном, но по всей видимости это было в ранний период, когда Бхагаван стал жить в пещере Вирупакша. Бхагаван как-то упоминал Вишванатхе Свами, что Мастан пришел к нему даже прежде Ганапати Муни, впервые посетившему его в 1903 году.

В склепе, где похоронен Мастан, сохранился документ, в котором говорится, что в очень раннем возрасте, работая на семейном ткацком станке, он самопроизвольно впадал в состояние, похожее на самадхи. Его руки и ноги останавливались, переставая приводить в движение механизм станка, и он погружался в абсолютное безмолвие. Его родители, Хусейн и Салуби, думали, что он засыпает за работой. Едва завидев его в этом состоянии, они приводили его в чувство тумаками и требовали, чтобы он продолжал работать. По-видимому, эти эпизоды были нередким явлением в его детстве[43].

Сам Мастан, описывая свои ранние годы, не упоминал об этих сильных переживаниях.

Когда мне не было и двадцати лет, я был очарован воззрениями бхакти. Во время фестиваля Мухаррам я надевал одежды пандарама (шиваитского монаха), покрывал тело пеплом вибхути и бродил с чашей для подаяния.

Я нашел и прочитал стихи Гунангуди Мастана[44]. Я решил, что на следующий фестиваль Мухаррам я должен одеться как пандарам и петь эти строки.

Приобретя такую же книгу, я прочитал отрывок под названием «Исступленная радость» и попытался выучить его наизусть. Пока я учил его, я понял, что не должен носить одежду пандарама. «В этом нет никакого смысла, – подумал я. – Вместо этого я должен стремиться к освобождению».

С того момента, как я принял это решение, весь последующий год я не спал ни днем, ни ночью. Большую часть времени я читал стихи Мастана. Я также прочитал поэмы и песни Тхаюманавара и Паттинатхара.

У Гунангуди Мастана есть одна строфа, в которой говорится: «О ум, возможно ли описать отчаяние и несчастье тех, кто сочетается браком с женщинами?» Это очень впечатлило меня. Я никогда не женюсь! Когда я узнал, что мои старшие братья, работающие в вооруженных силах, собираются организовать мою женитьбу, я содрогнулся.

В пятнадцать лет я потерял отца, а когда мне было двадцать пять, умерла мать. После этого я оставил семейное ткацкое дело. На этой работе у меня остался долг в сто рупий, но один из преданных [Бхагавана] оплатил мне его, освободив меня от этого занятия[45].

О жизни Мастана больше ничего не известно – вплоть до того дня, когда он сопровождал Акхиландамму в свой первый визит в Тируваннамалай в 1914 г. В разговоре с Кунджу Свами Мастан описывает эту встречу так:

Когда я пришел к Бхагавану, он сидел, как скала у пещеры Вирупакша… [Его неподвижный взгляд] был полон милости, сострадания и непоколебимой мудрости. Я встал сбоку от него. Он направил на меня взгляд, тем самым открыв врата моего Сердца, и я тоже установился в этом состоянии.

Я простоял так восемь часов, не чувствуя никакой усталости, – наоборот, мое внимание было полностью поглощено, меня наполнял покой. В то время Бхагаван открывал нам Сердце простым взглядом, исполненным милости, который и преобразовывал нас. Вопросы были уже не нужны, – одним своим взглядом он делал нас подобными себе[46].