Федор Раззаков - Владимир Высоцкий: козырь в тайной войне Страница 60

Вспоминает Мария Готовцева, которая работала на фильме инструктором по альпинизму: «Мы с киношниками должны были делать зачетное восхождение, чтобы каждому из них выдать значки „Заслуженный альпинист СССР“. Пошли все, кроме Высоцкого. Он тогда сказал: „Ребята, я останусь писать песни, у меня все рождается под впечатлением, и пока это впечатление свежее, я должен работать“. Нас не было неделю, и за это время Высоцкий написал все песни, которые впоследствии вошли в картину…

Однажды случился забавный розыгрыш. Съемочная группа уже жила в гостинице, Станислав Говорухин уехал куда-то по делам, а когда вернулся, то первым делом зашел в номер к Высоцкому и никого там не обнаружил. Зато увидел на кровати какие-то исписанные листки, глянул и прочел слова только что написанной песни: «Мерцал закат, как блеск клинка…» Перечитав текст два раза, Говорухин запомнил его наизусть. Он спустился в холл гостиницы и увидел Высоцкого, который сидел с гитарой в окружении нескольких актеров. Не успели поздороваться, как Высоцкий похвастался, что написал великолепную песню для фильма и готов ее исполнить. Ударил по струнам и запел: «Мерцал закат, как блеск клинка…» Говорухин тут же шумно его прервал:

— Да ты что, Володя! Ты шутишь… Это же известная песня, ее все альпинисты знают… Вот припев:

Оставить разговоры,Вперед и вверх, а там,Ведь это наши горы,Они помогут нам.

Высоцкий совсем растерялся и решил, что он, наверное, эту песню когда-нибудь в детстве слышал и она у него в подсознании осталась. Говорухин начал поддакивать, но у Володи был такой расстроенный и озадаченный вид, что тот не выдержал и расхохотался…»

Вспоминает Б. Дуров: «Прошло какое-то время, и Высоцкий сказал нам, что написал несколько песен для фильма. Мы решили опробовать их на зрителях… Собрались вокруг костра в альплагере. Многие слушали Высоцкого впервые. Как только он запел, наступила мертвая тишина, и так было, пока он не отложил в сторону гитару. Я сидел рядом с мастером спорта по альпинизму Димой Черешкиным. Он шепотом спросил у меня:

— Я не встречал Володю на Кавказе. Он что, Памир больше любит?

— Он только две недели здесь. Раньше в горах не был, — усмехнулся я.

— Не может быть, — не поверил Дима. — За две недели все о нас понять нельзя. Альпинизм — штука тонкая.

— А талант, — начал было я, но Дима перебил меня:

— Хочешь сказать, что талант может?

— Именно так…»

Жесткий режим работы и, главное, слово, которое Высоцкий дал режиссерам, не позволяли ему сорваться в очередное «пике». Как вспоминает Лариса Лужина, игравшая в «Вертикали» медсестру Ларису:

«На „Вертикали“ мы страшно боялись, как бы Володя не сорвался. Нас еще Говорухин страшил каждый день: „Смотрите, не давайте ему ни капли, наблюдайте во все глаза, чтобы никто ему рюмки не поднес! Иначе будет сорвана съемка. И вообще — опасно в горах: щели, камнепады, пропадет человек ни за грош!“ Мы и следили с трепетом в душе… Но он в то время вообще не брал в рот спиртного…

Однажды произошел такой случай. Внизу, на первом этаже гостиницы «Иткол», был бар для спортсменов. Кто-то принес дичь, и повар зажарил ее для нас. Володя был тамадой, он с интересом наблюдал, как мы пили и шумели, вел наше застолье, но сам — ни-ни. И вдруг срывается из-за стола, бежит к стойке, бармен наливает ему полный стакан водки, Володя выпивает его и с бутылкой в руках исчезает в своем номере. Мы обреченно последовали за ним. Входим. И что же? Рядом с ним стоит бутылка, а он хохочет: «Там вода! А здорово мы с барменом вас разыграли, правда?» Все вздохнули с облегчением…»

К слову, именно Лужина вдохновила Высоцкого на написание песни «Она была в Париже» (это случилось вскоре после ее рассказа о том, как она ездила с киношной делегацией в Париж). А другую свою вещь — «Скалолазка» — Высоцкий посвятил Марии Готовцевой. Последняя вспоминает:

«С Володей во время съемок я общалась немного, он в основном тянулся к Толе Сысоеву. У Высоцкого с Толей были какие-то свои мужские взаимоотношения, они часто ходили на почту, откуда Высоцкий посылал письма жене. Вот в одну из таких вылазок он и сказал Толе, что „Скалолазка“ — для меня. Я сама и подумать об этом не могла — ну мало ли в горах скалолазок! Может, он это Лужиной написал или Кошелевой. А Сысоев уже потом мне сказал…»

21 августа, когда Высоцкий был на съемках «Вертикали», в популярной воскресной радиопередаче «С добрым утром!» прозвучала его песня из фильма «Я родом из детства» — «Братские могилы». Правда, в исполнении… Марка Бернеса. Но в этом не было ничего удивительного, поскольку сам Высоцкий разрешил известному всей стране артисту взять ее в свой репертуар.

8 сентября «Таганка» открыла очередной сезон спектаклем «Десять дней, которые потрясли мир». На этот раз роль Керенского играл вернувшийся в театр Николай Губенко, а Высоцкий перевоплотился в матроса. Пять дней спустя Высоцкий был уже Галилео Галилеем.

В эти же дни над головой Высоцкого-певца вновь сгустились тучи. Только на этот раз их «нагоняли» не чекисты с Лубянки, а их конкуренты — сотрудники ОБХСС из только что воссозданного союзно-республиканского Министерства охраны общественного порядка СССР. Отметим, что поначалу кресло руководителя МООП должен был занять глава российского МВД Вадим Тикунов — человек Александра Шелепина (в конце 50-х Тикунов был его замом в союзном КГБ, затем работал в Отделе административных органов, курирующим правоохранительную систему). Однако к тому времени Брежнев уже определился в плане того, что с шелепинцами ему не по пути, и вызвал в Москву своего приятеля — 1-го секретаря ЦК КП Молдавии Николая Щелокова. Именно его кандидатуру генсек и «продавил» на пост главы МООП СССР.

Едва это случилось, как вскоре родилось и «дело Высоцкого», которое должно было затронуть не только его, но и КГБ, поскольку новый министр собирался, что называется, с ходу в карьер показать деятелям из конкурирующего ведомства, что он никого не боится. Разработчики операции собирались привлечь певца к уголовной ответственности не просто за «левые» концерты, а именно за концерт, который он собирался дать на сверсекретном «почтовом ящике», принадлежавшем КГБ. Для этого Высоцкого должны были арестовать прямо на выходе из «ящика». Но детали этой операции стали достоянием Московского управления КГБ. После чего его руководитель генерал М. Светличный отдал распоряжение своим сотрудникам вывезти Высоцкого из НИИ на гэбэшной машине. Причем обэхээсники успели разглядеть беглеца в окне автомобиля и даже бросились за ним в погоню. Но, узрев блатной гэбэшный номер, преследование прекратили. На этом «дело Высоцкого» фактически заглохло.