Андрей Громыко - Памятное. Новые горизонты. Книга 1 Страница 60

Говорил он эмоционально и убедительно.

В течение сорока лет он работал на посту руководителя отдела физической антропологии Национального музея США в Вашингтоне. Но всемирную славу в научных кругах он снискал себе смелыми выводами по итогам обработок материалов своих экспедиций. Ездил много по разным областям Америки и за ее пределами. В центре его научного внимания всегда находились проблемы антропологии, палеоантропологии, краниологии – науки о вариациях в строении человеческого черепа. Он редактировал американский журнал, который освещал проблемы этих наук, создал Американскую ассоциацию физической антропологии – организацию, объединявшую специалистов и энтузиастов.

Он ненавидел расовую теорию фашизма и утверждал:

– Нет высших и низших рас. Есть умные люди и кретины в каждой расе. Горе тому народу, который позволяет, чтобы кретин командовал умными людьми. Ничего хорошего из этого быть не может. Сегодняшняя Германия тому пример.

Еще, конечно, стоит сказать, что Алеш Хрдличка, чешский патриот из Америки, не только верил в нашу страну, но и любил ее. Он активно переписывался с советскими учеными, показывал мне их письма. Этот антрополог выступал и как политик: в американской печати я не раз читал его статьи об успехах Советского Союза. Все это происходило в тех самых довоенных Соединенных Штатах, где отношение к стране социализма – Советскому Союзу трудно было бы считать в целом положительным, а тем более дружественным.

Смело выступал профессор против фашизма и в годы войны. Но до победы не дожил. Скончался он осенью 1943 года.

Что же, казалось бы, общего между египетскими пирамидами, вавилонской клинописью и профессором антропологии Алешем Хрдличкой?

Общее есть. Вечность и общность человеческих ценностей. Величие и общность культуры нашей земной цивилизации.

Разящие слова Эдварда Робинсона

Хорошо были известны раньше и сейчас известны не только в США, но и за рубежом имена наиболее выдающихся американских киноактеров. В США они представляли и представляют такой слой интеллигенции, который занимал определенное место в обществе.

Конечно, не актеры, даже самые талантливые, определяли и определяют социальное направление киноиндустрии США. Ею в конечном счете руководит все тот же «господин доллар».

Но бывают актеры и актеры. К сожалению, правильно будет сказать, что подавляющее большинство – а их многие тысячи – это актеры, которые либо покорно и сознательно служат тем, кто утверждает вполне определенную художественную и идейную устремленность американского кинематографа, либо поглощены только материальной стороной бытия и исповедуют безыдейность.

Но встречались актеры, имевшие и свое лицо в киноискусстве, и свои убеждения. К их числу относились люди, понимавшие, что их гражданский долг состоит в том, чтобы оказывать такое воздействие на ум и чувства людей, которое воспитывает у человека благородство, справедливость, уважение к другим людям. И теперь в этом отношении положение не изменилось.

Глубокое впечатление на меня произвела беседа с крупным представителем мира актеров кино – Эдвардом Робинсоном. Имя его зритель знал и далеко за пределами США.

Мы сидели в ресторане неподалеку от советского посольства в Вашингтоне, куда я и советник В.И. Базыкин пригласили известного киноартиста отобедать. А он и прибыл для того, чтобы встретиться с советским послом.

Беседа получилась задушевной и откровенной, потому и хочется ее в какой-то степени воспроизвести. Важна она еще и тем, что Робинсон, на мой взгляд, дал меткую и, можно сказать, разящую характеристику состояния дел на американском киноэкране.

Он рассказывал:

– Киноиндустрию США захватила бессовестная банда миллионеров. Главное, что приводит в движение всю кинопромышленность, – это, конечно, прибыль. Миллионы должны делать новые миллионы. А как должны они их делать – это, собственно, для хозяев киноэкрана вопрос производный. Все средства, все методы для них хороши, если выдерживается таблица умножения. Другими словами, если затраченный на кинофильм капитал умножается в несколько раз после выхода картины на экран, значит, нужное дело сделано. Очень далеки хозяева этой индустрии от соображений человеческой морали, справедливости, гуманизма.

Хоть я, – продолжал Робинсон, – и не являюсь знатоком сложного механизма экономики и финансов, многое из происходящего мне трудно оценить, но я уже в течение долгих лет наблюдаю стремительное падение нравов, которое систематически проповедуется с экрана. Это происходит на протяжении всей моей творческой жизни.

Говорил он несколько волнуясь, чувствовалось: все, о чем он повествует, у него наболело.

– И передо мной не один раз возникал вопрос, – заявил актер, – принимать или не принимать роль, которую мне предлагают. Не скажу, что всегда удавалось миновать расставленные сети. Иногда я в них запутывался и в результате сам не всегда был удовлетворен своей игрой. Конечно, игрой не в узком художественном смысле, а в смысле направленности той жизни, которой я живу на экране. В смысле образа того, кого я создаю в определенном фильме. Но все же в большинстве случаев я не пошел по пути бессловесного принятия условий, которые пытались мне навязывать боссы Голливуда.

Вы, советские люди, я позволю себе сказать, советские друзья, – говорил он доверительно, – наверное, помните некоторые сцены из кинофильма «Морской волк», поставленного по роману Джека Лондона. Я доволен тем, как сыграл главную роль в этой картине. Но мне пришлось выдержать немалую борьбу кое с кем, в максимальной степени ослабить проявление натурализма и грубости и побольше внести в эту роль красок человечности.

Оба мы – я и Базыкин – весьма высоко отозвались об игре Робинсона.

Он спросил:

– А как сама книга Джека Лондона? Широко ли она известна советскому читателю?

Я заявил в ответ:

– И до войны, и в ее годы советские люди читали и читают произведения Джека Лондона, в том числе и данное произведение. И вообще, Джек Лондон, пожалуй, самый популярный в Советском Союзе из американских писателей. Если не считать Марка Твена, Фенимора Купера и Джона Рида.

Робинсон пожаловался:

– Американский экран все более и более захлестывают натурализм, пошлость и культ разврата. Но самое печальное, что массовый зритель воспитывается в таком духе и ему это начинает нравиться. А кинопродюсеры используют данное обстоятельство и расширяют производство подобной продукции. Вести борьбу против этого очень трудно. Да и кто ее будет вести? Силы слишком неравные. Следствие становится причиной, та опять порождает нежелательные последствия, а они снова оказывают отрицательное влияние на нравы людей.