Борис Тененбаум - Великий Макиавелли. Темный гений власти. «Цель оправдывает средства»? Страница 60

То есть Оливеротто предательски перебил доверившихся ему людей, его гостей, которые не сделали ему ничего плохого, а уж заодно прикончил и собственного дядю, брата своей матери, человека, заменившего ему отца, – и все это для того, чтобы захватить власть в городе и править им самолично, единовластно и ни с кем не считаясь. Это плохо?

Ну, как сказать... Макиавелли сообщает своим читателям:

«Истребив тех, кто по недовольству мог ему навредить, Оливеротто укрепил свою власть новым военным и гражданским устройством и с той поры не только пребывал в безопасности внутри Фермо, но и стал грозой всех соседей».

Таким образом, укрепив свое положение, Оливеротто жил себе в безопасности, до тех пор пока не замешался в заговор кондотьеров Романьи и не оказался врагом человека еще более коварного и жестокого, чем он сам, – Чезаре Борджиа. Чезаре убил его, когда расправился со своими мятежными командирами, что случилось буквально на глазах Макиавелли.

А как насчет самого Чезаре? Что он был за человек, нам, собственно, известно – достаточно просто посмотреть, как он шел к власти, убив собственного брата, как он завоевывал Романью, как он расправлялся с собственными подручными, если находил это полезным.

А Макиавелли говорит о нем следующее: «Каждый государь желал бы прослыть милосердным, а не жестоким, однако следует остерегаться злоупотребить милосердием. Чезаре Борджиа многие называли жестоким, но жестокостью этой он навел порядок в Романье, объединил ее, умиротворил и привел к повиновению».

И даже добавляет ниже: «задавив мятеж в зародыше, Чезаре проявил больше милосердия, чем Республика Флоренция», которая, опасаясь обвинений в жестокости, не казнила главарей распри. Он, по-видимому, вспоминал свой собственный опыт, когда Синьория посылала его в раздираемый смутой и резней городок для «примирения враждующих фракций».

Он их «примирял», и через неделю резня возобновлялась опять, с новой силой.

Bзгляды Макиавелли на саму идею необходимости «милосердия, справедливости, сотворения добра» были далеки от общепринятого канона: «тот, кто отвергает действительное ради должного, действует скорее во вред себе, нежели на благо, так как, желая исповедовать добро во всех случаях жизни, он неминуемо погибнет, сталкиваясь с множеством людей, чуждых добру».

И в конечных выводах он тоже не сомневается:

«...Из чего следует, что государь, если он хочет сохранить власть, должен приобрести умение отступать от добра и пользоваться этим умением смотря по надобности...»

В вышеприведенной фразе надо обратить внимание и на то, что в ней нет ничего о «справедливости», зато сказано об «удержании власти». Потому что предметом рассуждений автора «Государя», Никколо Макиавелли, «служат не этика и не справедливость», то есть совсем не то, что интересовало и Платона, и Аристотеля, и Фому Аквинского, и – если уже брать примеры совершенно современные Никколо – Эразма Роттердамского. Его интересует власть – не как инструмент, вручаемый Господом государям для создания праведного суда, справедливости и должного воздаяния злодеям, а сама по себе.

Власть как таковая.

В общем, неудивительно, что ходившие по рукам копии «Государя» Макиавелли читались в Италии как нечто наполненное такой дерзостью и таким цинизмом, что у «слушателей его речей» просто захватывало дыхание.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Лоренцо II ди Пьеро де Медичи (итал. Lorenzo di Piero de’ Medici; 12 сентября 1492 – 4 мая 1519 года) – капитан-генерал Флорентийской Республики с 1516 года и герцог Урбинский с 1516 года. Сын Пьеро II Невезучего и Альфонсины Орсини, внук Лоренцо Великолепного, отец Екатерины Медичи.

2. Для сравнения можно посмотреть на посвящение, написанное Сервантесом к его «Дoн Кихоту» через без малого сто лет после посвящения Макиавелли:

«ГЕРЦОГУ БЕХАРСКОМУ, МАРКИЗУ ХИБРАЛЕОНСКОМУ, ГРАФУ БЕНАЛЬКАСАРСКОМУ И БАНЬЯРЕССКОМУ, ВИКОНТУ АЛЬКОСЕРСКОМУ, СЕНЬОРУ КАПИЛЬЯССКОМУ, КУРЬЕЛЬСКОМУ И БУРГИЛЬОССКОМУ.

Ввиду того, что вы, ваша светлость, принадлежа к числу вельмож, столь склонных поощрять изящные искусства, оказываете радушный и почетный прием всякого рода книгам, наипаче же таким, которые по своему благородству не унижаются до своекорыстного угождения черни, положил я выдать в свет Хитроумного идальго Дон Кихота Ламанчского под защитой достославного имени вашей светлости и ныне с тою почтительностью, какую внушает мне ваше величие, молю вас принять его под милостивое свое покровительство, дабы, хотя и лишенный драгоценных украшений изящества и учености, обычно составляющих убранство произведений, выходящих из-под пера людей просвещенных, дерзнул он под сенью вашей светлости бесстрашно предстать на суд тех, кто, выходя за пределы собственного невежества, имеет обыкновение при разборе чужих трудов выносить не столько справедливый, сколько суровый приговор, – вы же, ваша светлость, вперив очи мудрости своей в мои благие намерения, надеюсь, не отвергнете столь слабого изъявления нижайшей моей преданности».

При дворе папы римского Льва Х

I

Кардинал Джoванни Медичи поначалу не рассматривался как кандидат на папский престол. Он прибыл в Рим только потому, что получил известия о том, что папа Юлий II, с которым у него были хорошие отношения, уже умирает. Даже прибыв на конклав, Джованни не смог сразу принять участие в заседаниях – он был болен. Однако в ходе торгов и переговоров кардиналы не сошлись ни на ком – и вот тут и всплыло его имя. Он не был светочем церкви, но у него были свои плюсы – он был щедрый и дружелюбный человек, к нему все хорошо относились, среди кардиналов у него не было врагов. К своим 38 годам он уже 25 лет как был кардиналом, и, наконец, его недостатки тоже говорили в его пользу. Да, он любил поесть и обожал празднества – но это значило, что он больше не потащит князей церкви в походы и не заставит их жить в обстановке военного лагеря. А если он часто болеет, то тем лучше – может быть, он не заживется на свете и даст шанс быть избранным кому-то другому...

Единственным человеком из конклава, все еще возражавшим против его кандидатуры, был кардинал Франческо Содерини, брат изгнанного из Флоренции Пьеро Содерини. Но и с ним договорились, пообещав женить Лоренцо, сына Пьеро Глупого, на какой-нибудь девушке из рода Содерини. Обещание было довольно шатким, но его приняли – Содерини не хотели углублять конфликт с Медичи, мир с ними был желателен.

Так Джованни Медичи 11 марта стал папой римским Львом Х. Согласно легенде, он обнял своего младшего брата, Джулиано, и сказал ему: