Александр Брагинский - Ален Делон без маски Страница 61

Но никто не станет отрицать, что он всегда верно служил своему искусству. В то время как многие его коллеги депонировали свои гонорары в надежных банках под хорошие проценты, Ален Делон одним из первых актеров стал продюсером, то есть вкладывал заработанные миллионы в кинопроизводство. Он имел право гордиться тем, что способствовал популярности французского кино за границей. При этом часто рисковал, терял деньги, но неизменно поднимался и продолжал свое дело. Он редко бывал единоличным продюсером своих картин, но всегда становился их «зачинщиком». Одно его имя было способно привлечь инвесторов, то есть сопродюсеров. Поэтому его с полным правом можно считать главным ответственным лицом в тех фильмах, где название его компании «Адель-Продюксьон» значилось в ряду других. Ведь то, что ряд его картин прокатывали крупные американские компании, говорит о многом. Популярности Алена Делона могут позавидовать многие его коллеги. Даже сегодня, когда он практически перестал сниматься и лишь изредка появляется в небольших телесериалах. Не случайно же фильмы с его участием частые гости на телеэкранах мира. Ален Делон продолжает оставаться надежной ценностью. Мода на него еще долго не пройдет, как не утратится интерес к таким шедеврам, как «На ярком солнце», «Рокко и его братья», «Самурай», «Господин Клейн».

Целый ряд других обстоятельств тоже весьма красочно характеризуют человеческие качества моего героя. Ну, скажем, все, что связано с его награждением орденами. Он весьма болезненно реагировал на награждения Жан-Поля Бельмондо, хотя и радовался за него. В одном из интервью Делон говорил: «В той мере, в какой я что-то значу во Франции, я тоже имею право на награду, как Шейла или Энрике Масиас» (оба популярные певцы. – А.Б.). Ведь благодаря Делону и его фильмам о Франции знают за границей, получают определенное представление о стране, об актере. «Я такой же национальный продукт, как хорошее вино бордо или духи „Шанель“. Разве я не имею права на благодарность моей страны, – патетически, немного по-детски, восклицал он на страницах „Пари-Матч“ в 1972 году. – Надоели мне все гадости, которые пишут обо мне, все эти злобные инсинуации, грубые намеки! Слышать это невыносимо, ибо я люблю качество, талант, красоту, успех. Хочется все послать к черту! Но обо мне еще услышат».

Конечно, он не «послал все к черту». Он слишком любит свою профессию и себя в ней. Но опять же по человечески его можно понять. Как можно понять и власти, которых он не раз третировал в своих выступлениях и которые терпеть не могли Делона за его дружбу с Ле Пеном.

В 1986 году его наконец-то наградили орденом командора искусств и литературы. Церемония происходила не в Елисейском дворце президента, но поблизости от него – в помещении Театра Елисейских Полей. Орден ему надел на шею тогдашний министр культуры Жак Ланг, на которого Делон не раз довольно язвительно нападал прежде. На сей раз оба решили забыть о своих разногласиях. Как и о составе приглашенных виновником торжества, среди которых особенно выделялась колоритная фигура Жан-Мари Ле Пена. Конечно, были произнесены соответствующие речи. Жак Ланг назвал Делона «сеньором мирового кино» и многозначительно добавил: «Вы, как и я, ставите искусство и красоту выше политических идеалов». От какого-либо политического выпада министр воздержался. Делон оставил эту фразу без внимания. «Вы сами приняли решение об этом награждении, – произнес он с волнением в голосе. – Я бы никогда не согласился принять эту награду от кого-либо другого. И лишь сожалею, что эта церемония происходит у скоморохов, а не в министерстве». Он все-таки не удержался и подпустил эту шпильку, объявив и себя, и коллег скоморохами. В своей речи Ален Делон вспомнил Роми Шнайдер и Висконти и призвал проявить справедливость к Мирей Дарк, вполне, по его словам, заслужившей эту награду. Он вспомнил также сына и свою крестницу Жеральдину Данон, дочь давнего со продюсера. «Настоящее – это завтра. Я думаю о тебе, Антони. Тебе и Жеральдине придется приложить немало сил, чтобы завоевать имя». И в заключение, растроганно обнимая Жака Ланга, вспомнил слова Жака Бреля: «Мы стоим на разных кораблях, но ищем один и тот же порт».

Комментируя эту церемонию, газета коммунистов «Юманите» насмешливо спрашивала, уж не имел ли Делон в виду некое «сосуществование», и добавила: «Впрочем, это очень хилое слово. Речь наверняка шла о безумной любви. Эти двое завораживали друг друга. Тихо! Оставим их наедине». К социалисту Лангу «Юманите» всегда относилась критически.

Но, конечно, Ален Делон мечтал об ордене Почетного легиона, которым его друг Бебель был награжден давно. И через пять лет, в 1991 году, он наконец увидит в «Официальной газете» свое имя среди награжденных. Ему сообщили, что в список его внес лично президент Миттеран. Тот самый, о котором он позволил себе пошутить, сказав: «Ошибся, как Миттеран» и еще: «Я не в обиде на Миттерана, я гневаюсь на тех, кто нам его навязал». Что же удивительного, что его долго не замечали в Елисейском дворце?

Но прошли годы. И президент показал всем, что он выше мелкой обиды. На сей раз вручение происходило в Елисейском дворце, и награжденный не позволил себе никаких демонстраций. Счастливый, улыбающийся Делон с орденом на шее смотрел тогда со страниц многих изданий, посвятивших много места этому светскому и культурному событию в жизни столицы. В неизменно дружественном к нему «Пари-Матче» он запечатлен рядом с президентом, сказавшем о нем, как о «непременной принадлежности французского пейзажа». И далее, подчеркнув, что в жизни Делону «досталось немало ударов», президент не без лукавства и под общий смех спросил: «Может быть, вам это даже нравилось?», напомнив, какой шум наделала история с «Нашей историей».

Вообще к Франсуа Миттерану у него было двойственное отношение. С одной стороны, как к социалисту – ведь Делон всю свою жизнь не скрывает, что он сторонник правых и даже правых экстремистов в лице того же Ле Пена. Несомненно, на президентских выборах 2002 года он предпочел его Жаку Шираку. Но с годами Ален Делон научился не высказывать публично свои политические взгляды, хотя любит повторять, что он – бунтарь, и им останется. Просто он стал мудрее, терпимее. С другой стороны, когда Франсуа Миттеран покидал в 1995 году Елисейский дворец, пробыв в нем два срока и уже тяжело больным человеком, Ален Делон опубликовал в «Фигаро» «Открытое письмо уходящему Президенту». Он вспоминал в нем их первую мимолетную встречу на боксерском матче в Гренобле, потом о телефонном звонке президента в клинику, где находилась попавшая в аварию Мирей Дарк, наконец, церемонию своего награждения орденом Почетного легиона. «Мы с вами, господин Президент, ходим в разные церкви, – писал он, – я никогда не состоял в ваших комитетах поддержки на выборах… И хотя я не подписал никакого прошения о награждении в Национальном кино центре, я оказался в списке награжденных… Сегодня я вспоминаю слова моего друга Жана Ко, который назвал вас „Флюгером“. Он тоже, господин Президент, не был членом вашей команды и все равно глубоко уважал вас. Жан любил повторять немецкую фразу: „Моя честь именуется верностью“. Я знаю, что немец, сказавший это, не вызывает уважения. Но ведь сегодня не так уж часто произносят: „Честь“ и „Верность“. Я очень ценю человеческое мужество, даже весьма далекие мне люди вызывают у меня уважение. В начале этого года, когда стали бесстыдно подсчитывать, доживете ли вы до конца своего срока президентства, можете смеяться, но я молился, чтобы вам это удалось. Не всем дано умереть на сцене, как Мольеру». Делон высказал при этом полное отсутствие всякого сектантства. Он умеет быть благородным человеком – только и всего.