Борис Могилевский - Мечников Страница 61

Ру жил одиноко, без семьи. Он был болен туберкулезом. Болезнь прогрессировала, и близился роковой исход. Илья Ильич добился, чтобы Ру переехал к нему. Когда больному становилось хуже, Мечников забывал о своей работе в лаборатории, не отходил от его постели. Летом Илья Ильич регулярно отправлял Ру в деревню. Наука обязана Илье Ильичу спасением от гибели славного охотника за микробами — доктора Ру.

Ру с любовью говорил в институте о Мечникове:

— Мечников отдыхает, работая за четверых. Какой восхитительный человек! Но его добродетель слишком высока, ею можно восхищаться, но ей нельзя последовать.

Июль 1890 года. Ру в письме сетует на Ольгу Николаевну за то, что и она работает сверх сил:

«Госпожа Мечникова делает все возможное, чтобы уставать. Я отсюда вижу ее среди больных, несчастной болезнью каждого пациента и счастливой от возможности лечить ее».

Доктор Ру узнает, что Илья Ильич закончил работу над «Лекциями о сравнительной патологии воспаления». Он пишет Мечникову:

«Это всем нам будет полезно. Что Вы пишете о препятствиях, вызванных Вашим незнанием французского! Лекция всегда хороша, если она учит чему-либо. А нам нужно все узнать о воспалении и о других вещах, которым Вы можете нас научить…

Я только что совершил прогулку по деревне. Есть вишни, но на самых кончиках веток вишневых деревьев. Я лазил по деревьям, как мальчишка, разодрал рубашку и ноги. Но вишни от этого стали еще. вкуснее. Жизнь в поле определенно лучше, чем в лаборатории… по крайней мере до октября месяца».

Но как бы хороши ни были вишни в садах и душистые травы на лугах, Мечников и Ру остаются учеными, и в их письмах все время слышатся отзвуки бури, которая бушует вокруг теории фагоцитов.

Доктор Ру отвечает на письмо Мечникова: «Итак, я вижу по Вашему письму, что оценка Коха теории фагоцитов Вас огорчила. Господин Кох не обладает никакой специальной компетенцией в этом вопросе. Он никогда не делал ни одного опыта по этому поводу. Значит, его мнение не имеет большой научной ценности. Но оно, к сожалению, имеет значение для других ученых из-за авторитета, которым обладает Кох. И вот поэтому-то Кох лучше бы сделал, если бы ничего не сказал».

Роберт Кох не признал теории фагоцитов. Придет время — он признает ее, а пока он научный противник Мечникова. Но это не мешает Илье Ильичу и его другу доктору Ру с величайшим вниманием следить за выдающимися работами Коха по изучению туберкулеза. В том же письме Ру пишет Мечникову:

«Что же касается его (Коха) открытия о лечении и иммунитете против туберкулеза, я думаю, что это очень серьезная вещь и что он доведет свои работы до конца. Но я не очень одобряю эту манеру заявлять на конгрессе о факте такой важности и не говорить о способе, при помощи которого он наблюдал его. Он должен был или совершенно молчать, или говорить до конца… Какие странные научные нравы!

После Вашего возвращения в Париж нам надо будет заняться опытами на эту тему в различнейших направлениях».

Каждый шаг жизни Мечникова — это непрекращающаяся битва за свои идеи и взгляды. Несдобровать противнику, если он встретится лицом к лицу с Ильей Ильичом!

Однажды к Мечникову пришел доктор, полемизировавший с ним в своей диссертации. Не успел он войти в кабинет Ильи Ильича и назвать свое имя, как Мечников тут же ошеломил его:

— Это вы не признали правильность моих наблюдений? Да неужели я решился бы опубликовать свои идеи без достаточной проверки!

Вслед за этим Мечников на память начал приводить ошибочные, по его мнению, толкования своего противника. Гость был так напуган гневной речью Ильи Ильича, что почти утратил способность возражать и забыл все свои заранее подготовленные доводы. Заметив смущение своего посетителя, Мечников хотел было перевести разговор на другую тему, но не смог сдержать себя и продолжал разносить работу своего противника. Обескураженный доктор после этого боялся встречаться с Мечниковым.

Глава пятнадцатая

БОРЦЫ С ХОЛЕРОЙ

Рискованные опыты

Грязная улица Парижа. По булыжной мостовой медленно движется похоронная процессия. Худые клячи тащат дроги, заставленные гробами. Из ворот выносят еще один гроб. Кто-то рисует на воротах черный крест. Редкий дом «е отмечен этим зловещим знаком.

В одном из дворов разыгралась трагическая сцена, ставшая обычной для рабочих предместий Парижа. Женщина подошла к водопроводной колонке, чтобы наполнить ведра водой. Неожиданно она упала. Лицо ее стало серо-зеленым, и судороги свели тело. У нее холера.

Страшная гостья настигала свои жертвы на фабриках — у станков, в магазинах — у прилавков, дома — за обеденным столом. Смерть снимала обильный урожай.

Эпидемия холеры 1892 года отличалась особой жестокостью. Она охватила двадцать одно государство, двести шестьдесят семь городов взывали о помощи. Люди гибли сотнями тысяч. Но помощи ждать было неоткуда. Наука еще не могла вступить в единоборство с холерой, потому что неизвестны были причины заболевания. Условия, в которых жили люди, мешали борьбе с эпидемией холеры.

Шарлатаны от медицины изобретали всевозможные «универсальные средства» против холеры, которые, кроме вреда, ничего не приносили.

Главная задача науки состояла в том, чтобы открыть возбудителя холеры и найти средство для его уничтожения.

Еще в 1884 году в результате своих путешествий в Египет и Индию Кох открыл холерную запятую — вибриона. Кох находил вибриона во всех стадиях заболевания холерой и на основании этого заявил: вибрион — причина холеры. Но мало кто из ученых Европы прислушивался к голосу Коха. Открытие холерного вибриона прошло мало замеченным и не облегчило быстрой ликвидации эпидемии. Из джунглей Бенгалии холера выходила на широкие морские и сухопутные дороги и охватывала целые материки.

Профессор Петтенкофер был одним из тех ученых, которого опыты Коха не убедили в том, что холерный вибрион есть причина заболевания холерой. Старый профессор приводил всем известные факты, что в ряде мест земного шара холеры никогда не бывает. Он делал анализы воды в этих местах и… находил холерных вибрионов. Вибрионы есть, а холеры нет. Медицинские журналы были полны полемических статей на тему о причинах заражения холерой. Пока ученые спорили, смерть уносила сотни тысяч человеческих жизней.

Почему в Версале, Лионе, Штутгарте не бывает холеры, а в Париже эпидемия жестоко расправляется с беззащитным населением города? Петтенкофер заявляет, что все дело в атмосфере и почве, в миазмах — ядовитых испарениях загрязненной земли. Кох, со своей стороны, с железной логикой доказывает, что местность здесь ни при чем, все дело в холерной запятой, она — главная виновница заболевания холерой.