Константин Романов - Император Николай II. Тайны Российского Императорского двора (сборник) Страница 62

У многих русских составилось понятие об Императрице как о женщине суровой, с твердым упорным характером, с огромной силой воли, не ласковой, сухой, которая сильно влияла на Своего Августейшего Супруга и руководила Его решениями по Своему усмотрению. Этот взгляд совершенно ошибочен. Ее Величество не только сердечно относилась ко всем окружающим, но скорее баловала всех, волновалась постоянно о других, заботилась о них, а Детей Своих баловала чрезмерно и Ей постоянно приходилось обращаться за содействием к Супругу, так как Наследник Цесаревич Алексей Николаевич признавал волю только Отца Своего и дядьки матроса Деревенько, Мать же Свою совершенно не слушался. Малолетние Великие Княжны тоже мало слушались Мать.

В кругу Семьи Государь имел всегда решающий голос, а если в делах государственных Ее Величество иногда и подсказывала, допустим, решения, то только постольку, поскольку Сам Государь искал этого совета.

Императрица Александра Федоровна была редко образованной и воспитанной женщиной. По своим знаниям Ее Величество была ходячей энциклопедией, при этом отлично рисовала, играла, знала рукоделия и владела несколькими языками в совершенстве. Любимый язык после русского, на котором через несколько лет царствования Ее Величество говорила и писала свободно и читала наших классиков, был английский, а затем французский. По-немецки никогда во Дворце не говорили, хотя Ее Величество, конечно, владела им в совершенстве. Между собой Государь с Императрицей обыкновенно говорили на английском языке с исключительной целью, чтобы Его Величество не мог бы забыть этот язык. С Детьми сначала долгие годы говорилось только по-русски, а затем по очереди по-английски и по-французски, дабы дать возможность Детям изучить практически эти оба языка.

Ее Величество обладала редко развитым чувством долга, и это как бы давало Ей возможность быть упорной во многих случаях, когда по Ее понятиям так требовал Ее долг.

Та к же, как и Государь, Императрица была исключительно верующей и православной, изучив особенности нашей религии до тонкости. Религиозность Ее порой впадала в мистицизм, в особенности в последние годы в связи с Ее серьезным сердечным недомоганием и после пережитых волнений за мужа и сына во время первой революции 1905–1906 годов. Все церковные службы Ее Величество простаивала от начала и до конца, ничем не отвлекаясь и все время усердно молясь. Когда здоровье не позволяло больше Ее Величеству долго стоять на ногах, Она сидела во время служб, но посещала их аккуратно.

К характеристике Государыни Императрицы Александры Федоровны надо добавить, что Она была в полном смысле слова красавицей, в которой соединилось все: царственная осанка, правильные черты лица, большой рост, правильная фигура, изящная походка, грация, большой ум, огромная начитанность и образованность, талант к искусствам, прекрасная память, сердечная доброта и т. п., но у Нее не было искусства очаровывать, не было умения и желания нравиться толпе. А это, по-видимому, для царственных особ необходимо.

В кругу близких людей, когда застенчивость проходила, Ее Величество была центром веселья и с Ней скучать было невозможно. Среди же людей мало знакомых Ее Величество точно уходила в Свою скорлупу и представлялась людям в совсем другом свете. Впоследствии, когда Императрица стала сильно болеть и зачастую проводила лежа целые дни, Ее Величество редко уже веселилась и проводила время большей частью в интимном кругу Семьи, куда допускалась лишь одна А. А. Вырубова. Огромную в этом роль играла также постоянная болезнь Августейшего Сына, обожаемого Ее Величеством. Каждая мать убивается над болезнью ребенка, а здесь же было волнение не только любящей матери, но и Императрицы за Свою Страну, Престол которой должен был унаследовать сын.

По разъяснениям, данным мне по дружбе лейб-медиком Острогорским[358], состоявшим постоянным врачом Наследника Цесаревича, болезнь была опасна лишь до известного возраста, приблизительно до 16, 17 лет.

Бесконечно тяжело было видеть очаровательного во всех отношениях ребенка, отличавшегося большими способностями, огромной памятью, сообразительностью не по летам и физической красотой, страдающим хроническими заболеваниями, происходящими, главным образом, от малейшей неосторожности при играх. Случайный удар по руке или ноге или же резкое движение могло вызвать разрыв кровеносного сосуда и местный разрыв крови, трудно поддающийся излечиванию.

Наследника Цесаревича я знал с пеленок и в выборе няньки Его матроса Деревенько сыграл первенствующую роль, назначив его по Высочайшему приказанию в помощь няне Наследника в первое шхерное плавание на яхте «Полярная Звезда». В дни моих дежурств при Государе Деревенько приходил ко мне, уложив спать своего Воспитанника, и рассказывал о своей жизни при Дворе и о Наследнике.

Я видел Алексея Николаевича на яхте при обходе фронта команды, при играх с юнгами, при различных представлениях Ему, в минуты детских шалостей и т. д. Он всегда прельщал всех своим ясным взором, решительным видом, быстрыми решениями, громким голосом и вместе с тем мягкостью, ласковостью и внимательным отношением ко всем и всему.

Великие Княжны в описываемое время были прелестными девочками, скромно и просто воспитанными, относившимися ко всем с ласковостью и вежливостью, а зачастую с трогательной заботливостью. Все они обожали Наследника и баловали его всячески.

Как Августейшие Родители к Детям, так и Дети к ним проявляли на каждом шагу пример трогательной любви, и искренно можно сказать, что трудно было найти иную, более совершенную семью.

XI

По возвращении из Ливадии в Петербург я получил назначение состоять при герцоге Зюдерманландском[359] и Его Супруге Великой Княгине Марии Павловне[360], приезжающих в Петербург на похороны Великого Князя Михаила Николаевича[361], неожиданно скончавшегося в Ницце.

Пришлось выехать в Або[362], где и встретить Высоких Гостей. При первой же встрече Великая Княгиня произвела самое чарующее впечатление, чего нельзя было сказать про Ее Супруга.

По приезде в Петербург Великокняжескую Чету встретил Августейший Брат Вел. Кн. Марии Павловны Великий Князь Дмитрий Павлович[363], пригласивший до переезда в Царское всех на завтрак к Себе, где присутствовала и Великая Княгиня Елизавета Федоровна[364], которой мне пришлось представляться впервые.

После завтрака переехали в Царское Село в собственный Его Величества Дворец, где были отведены покои для Высоких Гостей, а для свиты и меня в Большом Царскосельском Дворце. Свита состояла из двух лиц: камердинера[365], состоящего при Герцоге, и статс-дамы[366] при Великой Княгине.