Аркадий Мильчин - Человек книги. Записки главного редактора Страница 62

Лидия Корнеевна, чью книгу и статьи я редактировал, рассказывала Самуилу Яковлевичу обо мне и сборнике. Поэтому мне посчастливилось познакомиться с ним и получить его согласие написать очерк о редакции, которой он руководил в Ленинграде, что было закреплено посылкой письма-заказа издательства.

Было это в 1961–1962 годах, когда готовился к изданию тот самый четвертый выпуск сборника «Редактор и книга», в который вошла подборка воспоминаний «О редакторском искусстве Маршака», составленная В.И. Глоцером. Владимира Иосифовича Глоцера я поддержал в начале его литературного пути – напечатал его рецензию, поспособствовал тому, чтобы он получил командировку от издательства в Ленинград для беседы с теми, кому помог стать писателями блистательный редактор С.Я. Маршак. Результатом этих бесед и стала подборка о Маршаке-редакторе.

Что я не преувеличиваю свою роль в творческой жизни Глоцера, он подтвердил сам. Когда в 1964 году у него вышла книга «Дети пишут стихи», книга очень хорошая, он подарил мне ее с надписью:

Моя жизнь была бы вдвое хуже, если б я не знал Вас.

Дорогому Аркадию Эммануиловичу Мильчину с любовью.

Позже поддержал я и замысел Владимира Иосифовича записать рассказы выдающихся художников детской книги о своем творчестве. Он снова получил командировку от издательства в Ленинград и напечатал некоторые из этих рассказов в альманахе «Искусство книги», а затем выпустил отдельную книгу «Художники детской книги о себе и своем искусстве» (М., 1987), ценную для истории оформления и иллюстрирования нашей детской книги. На ней он написал:

Аркадию Эммануиловичу Мильчину, издателю и человеку, с любовью. Никто не сделал столько для этой книги, как Вы.

А ведь Глоцер славился своим дурным характером, из-за которого ссорился со многими издателями и редакторами.

Но я сильно забежал вперед.

Составляли и редактировали четвертый выпуск «Редактора и книги» мы вместе с Эдвардой Борисовной Кузьминой. Назначенный тогда исполняющим обязанности заведующего редакцией, я, естественно, не мог все свое время отдавать редакторской работе и нуждался в соредакторе-помощнике. Им и стала Кузьмина, человек литературно одаренный, деятельный и к тому же обладающий хорошими связями в литературных кругах.

Вместе с ней мы и побывали у Маршака в доме на улице Чкалова. Причину нашего визита не помню. Скорее всего, он был связан с необходимостью определиться со сроками получения статьи Самуила Яковлевича.

Сам визит запомнился очень хорошо, потому что именно тогда Твардовский прислал Маршаку, как члену редколлегии «Нового мира», гранки повести Солженицына «Один день Ивана Денисовича».

Самуил Яковлевич находился в тот день под таким сильным впечатлением от повести, что ему во что бы то ни стало надо было поделиться своим восхищением. Подвернулись в тот миг мы, и он стал читать нам своим глухим, хрипловатым, чуть задыхающимся голосом сцену кладки кирпичной стены.

У меня сохранилось лишь одно из двух адресованных нам писем Маршака, связанное с переговорами о статье для сборника. Первое либо утрачено, либо попало в архив редакции. В нем Самуил Яковлевич в ответ на наши мольбы прислать статью пенял нам за то, что мы вступили в члены «Общества уничтожения Маршака».

Именно на эти упреки мы с Э.Б. Кузьминой отозвались следующим письмом, копия которого у меня сохранилась:

Дорогой Самуил Яковлевич!

Хотя Вы и зачислили нас в «Общество уничтожения Маршака», мы, как видите, не стали его активными членами. И не будем. Однако напомнить о себе и своей просьбе мы обязаны. Что поделаешь – очень нужна Ваша статья. Очень. И нам, и особенно читателям сборника «Редактор и книга».

Мы от души надеемся, что в Крыму Вы чувствуете себя лучше. Так ли это? Вопрос о самочувствии, поверьте, не ради формы. Как очень плохие члены злополучного «общества» мы думаем о Вас по-человечески, а не как настырные издатели.

Всего доброго, Самуил Яковлевич!

Ждем от Вас утешительных вестей.

А. Мильчин и Э. Кузьмина.

Ответ на это наше письмо задерживался, и я вынужден был повторно напомнить о себе:

Дорогой Самуил Яковлевич!

Не знаю, получили ли Вы мое письмо месячной давности. Возможно, оно затерялось. Так или иначе, хотелось бы знать, сможете ли Вы статью о редакции детской литературы закончить в самое ближайшее время. Сборник готов, и дело только за Вами. Пускать без Вашей статьи нельзя. И задерживать очень трудно.

Что делать, Самуил Яковлевич?

Очень прошу Вас ответить, а еще лучше – вместо ответа прислать статью.

Всего Вам доброго! И простите за приставание: такая уж у нас судьба, у редакторов.

На это письмо Самуил Яковлевич ответил:

Дорогой Аркадий Эммануилович!

Статью свою я написал примерно до половины, но не знаю, удастся ли мне закончить ее в течение месяца. Я еще очень слаб и немощен после двух лет тяжелой болезни. Поработав полчаса, я вынужден ложиться, прерывая иной раз статью на полуслове. А тут еще меня бомбардируют письмами секретари Союза писателей, требующие от меня к концу сентября – к октябрю выступления на предстоящем совещании и пленуме.

Не знаю, что Вам посоветовать.

Очевидно, надо выпускать Ваш сборник без моей статьи или ждать ее месяц – два.

Решите сами.

Очень не хочется мне комкать статью, которая уже переросла намеченные ранее размеры. Да и надрывать здоровье непосильной срочной работой в моем возрасте непозволительно.

Я знаю, как горячо и ревностно Вы относитесь к своему делу, и мне очень не хочется огорчать Вас.

Но было бы очень плохо, если бы спешкой я статью испортил.

Может быть, дать ее в одном из следующих сборников, если Вы намерены и в дальнейшем издавать книги о редакторской работе?

Напишите мне.

Крепко жму руку.

Пришлось выпускать сборник без статьи Самуила Яковлевича – статьи, которая должна была стать его украшением. Тогда это нас огорчило безумно.

Позднее я побывал у Самуила Яковлевича дома еще раз. Кажется, по его приглашению. Он был болен и принимал меня, лежа в постели. Разговор носил общий характер и касался главным образом тех дел, которые тогда занимали Самуила Яковлевича. На прощание он подарил мне книгу своих стихов с дарственной надписью.

Вскоре С.Я. Маршак скончался, и стало ясно, что нашей мечте о публикации его статьи в сборнике «Редактор и книга» не суждено сбыться. Нам ведь не было известно, годится ли для печати написанная часть статьи.