Я его убила. Истории женщин-серийных убийц, рассказанные ими самими - Микки Нокс Страница 62

Здесь принято гулять вдоль побережья, ездить в Сил-Рок, чтобы понаблюдать за морскими львами, которые с диким визгом выпрыгивают на скалы и нежатся на солнце. Здесь я и встречаю Акселя Йоханссона, своего будущего мужа. Он принимает меня за подростка, а потом долго смеется, узнав, что я всего на год моложе его.

Я представляюсь Тейей Неярда, рассказываю о том, что родилась в бедной еврейской семье в Египте, а потом скопила на билет до Америки и оказалась здесь, в солнечном Сан-Франциско. Мы гуляем несколько часов, а я все рассказываю и рассказываю о своей непростой жизни, о том, как родители запирали меня в подвале, как надо мной издевались сестры, как я выучилась в школе, несмотря на то что отец был против. Аксель по большей части молчит и только изредка улыбается чему-то. Он моряк и поэтому часто путешествует, но своим родным домом считает именно Сан-Франциско, портовый город, в который переехала его семья, когда он был еще ребенком.

Мама Акселя мгновенно очаровывается мною, наверное, даже больше, чем он сам. Некоторое время спустя мы с ним женимся и делаем первый взнос за дом. У меня нет друзей в этом городе, поэтому я очень рада случайному знакомству с двумя красивыми девушками, одетыми в неприлично короткие платья. Время от времени мы встречаемся попить кофе в кафе, смеемся и обсуждаем мужчин. Я хочу казаться опытнее, чем есть на самом деле, и вроде бы мне это удается. Вскоре одна из моих новых подруг обзаводится таинственным богатым поклонником и переезжает в Сакраменто, а через пару месяцев и вторая приятельница отправляется вслед за ней.

Аксель уходит в очередное плавание, и я решаю проведать подруг в Сакраменто, а заодно и потренироваться управлять автомобилем. Муж научил меня водить, но я всегда боялась ездить без него. Оказывается, это не очень сложно. Спустя несколько часов я уже пью кофе с подругами. Они выглядят сногсшибательно, а нам с мужем не хватает даже на то, чтобы вовремя заплатить за дом, и он заставляет меня искать работу. До очередного взноса остается всего пара дней, а у меня нет на это средств. Поэтому я отваживаюсь попросить у подруг в долг, но вместо денег они предлагают мне подзаработать, поужинав с одним джентльменом.

Я легко соглашаюсь, а наутро в моем распоряжении сумма, которая даже больше ежемесячного платежа за дом. Это кажется отличным доходом, поэтому вскоре я заявляю мужу, что нашла работу в Сакраменто. Это ведь и правда так. По крайней мере, теперь я получаю больше Акселя и неплохо провожу время с состоятельными господами. Обычно мы ужинаем, а потом идем в какой-нибудь мотель, где не спрашивают документов. С каждым из этих мужчин я становлюсь той, кого он хочет видеть. Иногда мне пятнадцать, а иногда – двадцать пять. Порой я играю студентку колледжа, но чаще им нужна милая простушка. Каждый раз я проживаю новую, наполненную событиями жизнь. Я никогда не вру, просто оборачиваю свои истории в более яркую упаковку. Приют превращается в католический монастырь или школу для девочек, а Риверсайд – в Каир. Человеческие истории звучат одинаково по всему миру, но если события происходят где-то на другом краю земли, они кажутся весомее и ярче.

Через какое-то время мы вместе с девочками арендуем дом и обустраиваем его как место для интимных встреч. В Сакраменто полно чиновников, а им не стоит показываться рядом с дешевыми мотелями. Каждая девушка, готовая у нас работать, слышит от меня ровно то, что хочет услышать. Одной я обещаю успешную кинокарьеру, другой – богатого мужа. Им достаточно представить, что их мечта исполнится, и у них светлеют лица, а затем они с готовностью идут к очередному клиенту.

Аксель не подозревает, чем я занимаюсь. Он узнает об этом, только когда полиция арестовывает меня за организацию борделя.

– Где ты видел, чтобы секретарша получала такие деньги? Ведь ты был рад, что я зарабатываю на дом и на занавески из крепа. Ты был счастлив, что можешь себе позволить отказываться от рейсов, когда тебе захочется, так что не нужно устраивать сцен. Тебе было удобно верить в мою легенду. – Я выкладываю ему все это, когда он приходит ко мне на свидание в тюрьму Сакраменто.

– Ты сумасшедшая истеричка, – шипит он в ответ.

Я была готова к тому, что Аксель меня бросит, но он не делает этого. Каждую неделю в течение трех месяцев он навещает меня. Кажется, ему нравится спасать заблудшую душу. Ему льстит, что я радуюсь, как собачонка, его приходу, а потом плачу, когда он собирается уходить. Наверное, муж ждет, что я продолжу вести себя так же и после освобождения, но этого не происходит. Аксель очень мало зарабатывает, денег ни на что не хватает. Он начинает контролировать каждый мой шаг, но я всегда нахожу предлог, чтобы ускользнуть из дома. Иногда ему удается поймать меня на этом ничтожном вранье. После этого на меня сыплются обвинения в измене и в сумасшествии. Однажды я предлагаю ему уйти, но в ответ он начинает хохотать.

– Это мой дом, дорогая, и это я предлагаю тебе проваливать, – говорит он, отсмеявшись.

Один из таких скандалов кончается тем, что Аксель насильно отвозит меня в окружную психиатрическую больницу. Он утверждает, что я пыталась его отравить, требую развода и вообще веду себя нездорово. В течение двух недель за мной наблюдают специалисты. Они беседуют со мной и пичкают пилюлями, которые я выплевываю в унитаз. Муж приезжает только спустя четырнадцать дней и прямиком направляется к врачу, но тот отказывается признать меня невменяемой. «Неустойчивая, склонная к психопатии личность с патологической лживостью». Аксель счастлив услышать такой диагноз, но все это ровным счетом ничего не значит.

– Плохой человек – это еще не диагноз, мистер Йоханссон, – говорит ему напоследок психиатр, а мне остается только хохотать по дороге домой.

Наша любовь давно обернулась ненавистью. Отношения превратились в противостояние, а от врагов нужно избавляться. Пару раз я действительно пытаюсь подсыпать ему транквилизаторы, но он быстро распознает странный вкус кофе, а потом просто собирает вещи и исчезает. Мы прожили вместе почти пятнадцать лет. Я привыкла чувствовать себя замужней, а быть одинокой просто не умею. Мне тридцать восемь, но благодаря детскому лицу и маленькому росту я кажусь юной и часто этим пользуюсь. Обычно