Семен Иванов - Штаб армейский, штаб фронтовой Страница 64

Итак, Брянский фронт первого формирования просуществовал менее трех месяцев. Он оказался в эпицентре событий, предшествовавших великой битве под Москвой, ее оборонительному периоду. Выполнил ли он свою задачу и в какой мере? Мне думается, выполнил, и в немалой степени. Чтобы понять это, надо отвлечься от эмоционального подхода в оценке событий, который иногда формулируется так: Еременко обещал разбить Гудериана, но не разбил - значит, Брянский фронт не справился со своей задачей. Посмотрим на карту оборонительного сражения под Москвой, и мы увидим, что на юге, где действовал Брянский фронт, враг меньше всего продвинулся в направлении нашей столицы. Да, фронт не разбил танковую армию Гудериана, но измотал ее так, что она оказалась остановленной под Мценском сравнительно небольшими силами - одним корпусом генерала Д. Д. Лелюшенко, который имел в своем составе две танковые бригады и одну-две стрелковые дивизии. Надо отдать должное Дмитрию Даниловичу Лелюшенко, воевал он до дерзости смело.

Соединения Брянского фронта своими героическими действиями сковали главные силы 2-й полевой и 2-й танковой армий и тем самым сорвали расчеты немецко-фашистского командования на глубокий обход с юга войск Западного фронта.

И еще одна, так сказать, сопутствующая, но показательная деталь. Недолго после этих событий возглавлял свою танковую армаду Гудериан. 26 декабря 1941 года он был смещен с должности и более никогда уже не командовал танковыми объединениями. В подрыве его некогда весьма высокого авторитета в глазах фюрера, надо думать, немалую роль сыграли и действия Брянского фронта.

Глава шестая Елецкий котел

Помнится, в конце второй декады октября, когда мы только что вышли из окружения, нам удалось расположить командный пункт в сравнительно сносных условиях - в деревеньке, которая пряталась на дне довольно глубокого оврага и лишь потому, видимо, и уцелела.

Мы собрались вечером в небольшом домике сельской школы на первый после многих дней скитаний и боев во вражеских тылах товарищеский ужин. Хотя застолье по тем временам было вполне приличное, даже с трофейным коньяком, лица у всех были довольно понурые. Тогда Авксентий Михайлович Городнянский, предлагая тост, сказал:

- Не унывайте, наступит час, когда мы с вами, товарищи, засадим гитлеровцев в котел, да так, что они оттуда не выберутся.

Александр Васильевич Петрушевский, как бы размышляя вслух, заметил:

- Засадить-то засадим, только когда это будет?

Тем не менее все выпили за грядущие Канны для захватчиков. Я, правда, по своему обыкновению лишь пригубил чарку, поскольку никогда не употреблял спиртного. Откровенно говоря, мало кто из нас надеялся тогда, что такое может случиться с гитлеровцами всего через каких-то полтора месяца после нашего собственного избавления из Брянского котла.

И вот в конце ноября - начале декабря у нас действительно затеплились кое-какие надежды, хотя враг по-прежнему яростно атаковал войска армии. В те дни на южном фланге 13-й, которая вошла в состав Юго-Западного фронта, начали сосредоточиваться соединения, выдвигавшиеся после отдыха и доукомплектования. Нам пришлось их встречать и выводить в назначенные районы вблизи Березовки, Касторного и Погожевки, километрах в 60-80 от Задонска, где располагался штаб армии. Дело было нелегким, так как предстояло в короткий срок незаметно для противника подтянуть войска, удаленные от мест сосредоточения на 150-200 километров. Железнодорожный транспорт был перегружен, поэтому с его помощью можно было перевезти лишь минимум резервов. Войска передвигались походным порядком, исключительно под покровом темноты, чему благоприятствовали долгие зимние ночи. Днем, когда марши категорически запрещались, воины укрывались в рощах и оврагах, принимая самые строгие меры маскировки. Этим мы, как показало дальнейшее развитие событий, ввели фон Вейхса, командовавшего противостоявшей нам 2-й полевой армией врага, в заблуждение относительно наших планов.

Невзирая на трудности передвижения в темные зимние ночи, войска шли быстро, чему способствовала тщательная разработка штабом армии удачных маршрутов. Используя многочисленные грунтовые дороги, части двигались параллельно друг другу. Кавалеристы преодолевали за сутки в среднем 40 километров, мотопехота и танки - до 100-140. Часть пехоты все же удалось перебросить по железной дороге, а остальная двигалась в основном в пешем строю, иногда ее выручал гужевой транспорт.

Помню, как я верхом подъехал к колонне 1-й гвардейской стрелковой дивизии (бывшей 100-й). С пригорка на пригорок при лунном свете змеилась темная лента, двигавшаяся в полном безмолвии. Пригляделся. Вот молоденький боец ткнулся лбом в алюминиевый котелок шедшего впереди высоченного товарища. Протирая глаза, он почти беззвучно чертыхнулся. Оказалось, что боец спал на ходу, да и не только он один. Невольно подумалось, как тяжело нашим воинам. Весь день они находились где-то на лесной поляне, не разжигая костров, а ночью начался марш. Какой же заботы заслуживал личный состав, и наш Военный совет требовал от всех командиров и политработников постоянно держать в центре внимания вопросы снабжения и отдыха подчиненных.

Я поехал в голову колонны и нагнал также ехавшего верхом генерала И. Н. Руссиянова. Иван Никитич в белом полушубке с пушистым воротником и в такой же ушанке был трудноузнаваем. Ведь я видел его последний раз в боях под Минском, в прокопченной пороховым дымом, в жухлой от пыли и пота гимнастерке.

После взаимных теплых приветствий я предложил дать отдохнуть людям, сделать привал. Он посмотрел на часы и сказал:

- Да, время.

По колонне шепотом передавали команду на привал. Люди ничком ложились на рыхлый снег и тут же засыпали...

Дружески беседовали мы с комдивом и комиссаром дивизии К. И. Филяшкиным. Пользуясь доверительными отношениями, сложившимися между нами, я спросил Руссиянова, для какой цели, по его мнению, предназначается сейчас дивизия.

- Ничего не ведаю,- отшутился комдив,- радуюсь лишь тому, что опять попал в 13-ю армию. Хотел у тебя, Семен Павлович, узнать, в какое пекло вы нас двинете.

Я дипломатично умолчал о том, что мы сами знаем об этом не больше, чем он. Из дальнейшей беседы с Иваном Никитичем убедился, что его дивизия является едва ли не лучшим соединением фронта. В состав 1 -и гвардейской входило четыре полнокровных стрелковых полка (85, 331, 355 и 1098-й), в ней насчитывалось почти 9 тысяч человек, 37 минометов, 26 орудий, 12 станковых, 55 ручных пулеметов, она была усилена дивизионом гвардейских минометов ("катюш"), пушечным артиллерийским полком и танковой ротой{88}.

Отдохнули люди минут 10-15, и снова марш...