Анатолий Житнухин - Геннадий Зюганов Страница 64

Существует и еще один важный аспект вопроса, который обходится стороной: создание Компартии России в полной мере соответствовало укрепившейся в общественном сознании идее обновления Союза, принятия нового Союзного договора, предусматривавшего значительное расширение полномочий союзных республик. Для многих коммунистов было вполне очевидным, что КП РСФСР способна остановить рост центробежных настроений, избежать крайностей в трактовках суверенитета и независимости. На тот момент она являлась если не единственным, то важнейшим инструментом, с помощью которого можно было предотвратить окончательный развал и КПСС, и СССР.

Именно этими соображениями руководствовался Зюганов, когда включился в работу по подготовке Учредительного съезда Компартии России. В те дни ощущал себя на подъеме: открылась, наконец, перспектива реальной и очень нужной работы, появилась точка опоры, которой так не хватало в последние годы.

Уже в период непосредственной подготовки к съезду произошли события, которые лишний раз убедили Геннадия Андреевича, насколько актуальной и неотложной была задача сплочения российских коммунистов. В конце мая 1990 года Б. Н. Ельцин был избран председателем Верховного Совета РСФСР, а спустя две недели I съезд народных депутатов РСФСР принял Декларацию о суверенитете России, провозглашавшую верховенство российских законов над союзными. Решение это возникло не вдруг, и Зюганов был одним из немногих, кто пытался тогда предостеречь своих товарищей по партии: «Суверенитет России — лом, который взломает все границы». Эту же мысль он не раз высказывал, общаясь с коммунистами, избранными на съезд народных депутатов: «Ни при каких обстоятельствах нельзя пороть горячку и голосовать за подобное решение». Приводил аргументы: в своих нынешних административных границах Российская Федерация не является исторической Россией. Внутри Союза защищаться нам не от кого — большинство соседей находятся в таком же бедственном положении. Надо попытаться понять их, перетерпеть обиды. Негоже России противопоставлять себя другим, особенно Украине и Белоруссии.

Но к его голосу тогда не прислушались: эмоции взяли верх над здравым смыслом. Незамедлительно последовала цепная реакция: начался пресловутый «парад суверенитетов». Однако трагический финал этого процесса еще можно было предотвратить. Об этом свидетельствуют и итоги всенародного референдума, состоявшегося в марте 1991 года. В ходе его 76 процентов населения СССР сказали Союзу «да». Эти результаты показывали, что напряженная работа КП РСФСР по преодолению национального сепаратизма и спасению страны, активным организатором которой был и Зюганов, не пропадала втуне. Даже несмотря на то, что шесть республик из пятнадцати участвовать в референдуме отказались, а большинство участников состоявшегося одновременно с ним общероссийского референдума высказались за всенародное избрание собственного президента, перспективы сохранения Союза были обнадеживающими. Так, например, после того как 94 процента жителей Казахстана проголосовали за единство страны, Верховный Совет Казахстана в подтверждение их воли принял специальное обращение к Верховным Советам других республик Союза ССР с призывом ускорить подготовку и подписание нового Союзного договора, не дожидаясь, пока отношение к нему определят все республики.

Надежды на позитивный исход борьбы против разрушителей великой державы перечеркнул август 1991-го. В ноябре указом Ельцина деятельность российской Компартии была фактически запрещена. Наряду с этим ельцинская команда, используя националистические амбиции республиканских «элит», готовилась к тому, чтобы юридически оформить распад СССР. В качестве одной из своих «козырных» карт раскольники использовали националистическую позицию президента Украины Л. Кравчука. Когда 1 декабря 1991 года на инициированном им референдуме граждане Украины высказались за независимость республики, он произвольно истолковал их мнение как отказ от вхождения в обновленное союзное государство даже на конфедеративной основе. Преград на пути Ельцина к авторитарной власти больше не было: ну уж если даже Украина не хочет быть вместе с нами… Последовал Беловежский сговор.

Беловежские соглашения были ратифицированы Верховным Советом РСФСР буквально через три дня после подписания — 12 декабря 1991 года. За ратификацию проголосовало подавляющее большинство депутатов, причем поддержали его и многие коммунисты, которых нельзя было упрекнуть в конформизме или непорядочности. Несмотря на то что деятельность КПСС и КП РСФСР к этому времени была парализована, такую позицию лишь отчасти можно объяснить следствием охвативших партийные ряды растерянности и неопределенности. Главное, пожалуй, заключалось все же в другом: значительное число честных партийцев вполне искренне полагало, что Беловежские соглашения лишь зафиксировали то, что уже стало трагической реальностью.

Любопытно, что у Горбачева, который привел Союз к катастрофе, хватило совести публично заявить о причастности Зюганова к одобрению документов, подписанных в Беловежье. Но эта очевидная попытка откреститься от ответственности и свалить хоть какую-то часть вины с больной головы на здоровую совершенно несостоятельна. Нет ни одного факта, подвергающего сомнению позицию Геннадия Андреевича, который всегда считал роспуск СССР безнравственным деянием политических авантюристов, которое с юридической точки зрения можно расценивать только как преступление. Хорошо известно, например, что сразу после подписания Беловежских соглашений он выступил на совещании депутатов-коммунистов с призывом отвергнуть их как безнравственные и незаконные, не имеющие под собой ни моральной, ни правовой основы. Эту точку зрения Зюганов отстаивал и в дальнейшем. Его принципиальная позиция в значительной мере способствовала тому, что в марте 1996 года Беловежские соглашения были денонсированы Государственной думой Российской Федерации. Многие, правда, полагают, что этот акт носил чисто символический характер и не имел реальных политических последствий. Однако уже сам факт оценки позорного сговора на государственном уровне заключает в себе огромный исторический смысл, в первую очередь потому, что является признанием бесперспективности намерений изменить основополагающий вектор нашего движения, закрепить искусственное разъединение братских народов.

Но… история учит тому, что она ничему не учит. Сегодня мы вновь наблюдаем, как продолжается манипулирование общественным сознанием, видим беззастенчивые спекуляции на патриотических чувствах людей, попытки противопоставить вековым традициям дружбы и взаимного доверия народов, оказавшихся по разные стороны государственных границ, ложно понятые национальные интересы. Конечно, сейчас россияне уже не столь легковерны, как в начале девяностых годов, и их нелегко убедить, например, в том, что от нефтегазовой войны против братской Белоруссии Россия станет богаче и сильнее. Однако если с утра до вечера повторять оскорбительное для белорусов утверждение о том, что своими успехами они обязаны только терпению россиян, якобы что-то недополучающих от продажи энергоносителей, несведущих людей можно сбить с толку. А ведь если вспомнить наше недавнее прошлое, путь к Беловежью тоже начинался с подсчетов, кто за чей счет живет и кто кого кормит.