Андрей Богданов - Княгиня Ольга. Святая воительница Страница 65

Значение этого пути для формирования Русского государства и первоначального состава самой руси (в отличие от подданных племен) отразилось в составе первых древнерусских дружин IX–X вв. По археологическим и лингвистическим данным, а также путём анализа фольклора было установлено, что отважные дружинники в воинских центрах и былинные богатыри в Киеве имели в своём составе, помимо восточных славян и финно-угров с небольшой примесью скандинавов, довольно много западных и южных славян, балтов, венгров, волжских и юго-западных болгар. Несомненно в формировании этой дружинной культуры и присутствие народов Хазарского каганата (прежде всего алан). Словом, изначальная русская дружина, сформировавшаяся на базе племенных союзов восточных славян и говорившая их языком, вобрала в себя воинов всех племён, заинтересованных в поддержании международных торговых путей от Волги до империи франков.

Для Франкской империи, владевшей западной частью этого сухопутного маршрута, он также был основным. Хотя и водные пути "из варяг в персы" и "из варяг в греки" начинались в державе франков, в низовьях Рейна; откуда до Дамаска и Египта везли превосходные мечи местных умельцев. Недаром викинги при Людовике Благочестивом столь активно покушались на крупнейший торговый центр Дорестадт и жгли Антверпен. Они опоздали, потому что форпостом морской имперской торговли уже становился основанный Карлом Великим в 808 г. Гамбург на реке Эльбе. Немецкий хронист Адам Бременский, составлявший свои "Деяния гамбургских архиепископов" в одно время с работой Никона Великого над Начальным сводом, описал северный торговый путь на Русь — с хронометражем — именно из Гамбурга, через Шлезвиг и славянский Волга в устье Одера. От основанного варягами Волина "14 дней ходу под парусами до Острагарда Руси, столицей которого является Киев".

Упоминает Адам Бременский в связи с торговыми путями на восток и шведскую Бирку — городок викингов с постоянным населением в пределах 700 человек (по археологическим данным), много меньше всех известных торговых городов IX–X вв. Хотя и в Бирке, как и в упоминаемом Адамом Бременским датском городе викингов Хедебю (где в период его расцвета жило до 1000 человек), обнаружилось множество предметов со всего известного тогда мира, счесть его стратегически важным торговым центром нельзя. И Бирка, и Хедебю, и более мелкие города викингов не имели главного — собственного источника товаров для активного участия в международном обмене.

Считать их важными центрами раннесредневековой евразийской торговли — всё равно что назвать таковым пиратскую Тортугу в позднейшей торговле на Атлантике. И тут, и там товаром могла служить разве что неверная добыча морских разбойников, вещицы, которые давало незамысловатое местное ремесло, да скудные местные продукты питания и алкогольные напитки. Похоже, как и Тортуга, они торговали "крышей" — возможностью на время укрыться в этих пиратско-купеческих колониях от превратностей лихого разбоя и дальних путешествий.

С богатствами державы франков, племенных объединений западных и восточных славян и финно-угров, государствами болгар, венгров и хазар, Византии и наследников Арабского халифата добыча скандинавских викингов никак не могла сравниться. Соответственно, невысоким было и их участие в формировании торговых путей, включая северный путь с Балтики на Волгу и обратно. При этом вовсе отрицать участие скандинавских викингов, знаменитых своими дальними походами на морских кораблях-драккарах, столь же нелепо, как и отводить им в освоении торговых путей Европы главную роль.

СЕВЕРНАЯ РУСЬ

— А как же, — спросит бодрый читатель современной исторической публицистики, — древнерусские города, Ладога, Изборск и, наконец, сам господин Великий Новгород, основанные, судя по археологическим находкам, именно пришельцами-скандинавами?

Считать, как временами делают антинорманисты, будто находки скандинавских предметов в древнейших городах Руси были только отражением успешных славянских набегов и торговли, нельзя. Скандинавы, причём не дикие викинги, а вполне добропорядочные люди с семьями, на прибалтийском участке речных торговых путей не просто появлялись — они временами там оседло жили. Но приписать им основание городов и открытие великих торговых путей нельзя по самой простой причине: то и другое было построено и открыто до викингов.

Освоение востока Европы, заселённого прежде балтами и финно-уграми, было связано с доста точно бурными переселенческими движениями славянских племён, причём не только восточных, но западных и южных, имевших свои археологические "маркеры". Именно западные славяне, заселявшие южный берег Балтийского моря, в середине VIII в. прошли из Финского залива по р. Неве в "озеро великое Нево", позже названное Ладожским. Другие исследователи полагают, что эти славяне шли из Центральной Европы вдоль рек.

В любом случае их целью было восстановление и расширение международного обмена товарами, нарушенного для Европы Великим переселением пародов, а затем войнами Арабского халифата. С запада, от Рейна, эту цель настойчиво преследовали соседи славян — франки. На юге в этом была заинтересована Византия, на юго-востоке — Хазарский каганат, а далее — все народы вдоль Великого шёлкового пути. Мы не знаем точных мотивов славян, пришедших и мирно поселившихся среди местных племён на р. Волхов, но стремительность, с которой славянские поселенцы в Старой Ладоге включились в международные торговые связи, говорит сама за себя.

Норманистам ничего не стоит называть этих славян "скандинавами", причём со ссылками на "археологические исследования", поэтому процитирую А.Н. Кирпичникова — классика древнерусской археологии, десятилетия возглавляющего раскопки Старой Ладоги:

"Ладога возникла в балто-финской и саамской среде… Новыми археологическими исследованиями Ладоги впервые установлена дендрохронологическая дата ее основания — 750-е годы (древнейший снял дерева датирован 753 г. — А.Б.). По сравнению с известной летописной датой 862 г. история Ладоги, таким образом, удревнилась не менее чем на 100 лет. Это, впрочем, не предел. С учетом недатированного предматерикового слоя, вскрытого на Земляном городище, дата возникновения поселения в низовьях р. Волхов в ходе дальнейших поисков может передвинуться на 740-е годы. Однако уже установленная дата — 750-е годы — примечательна в нескольких отношениях. Во-первых, она фиксирует становление в низовьях Волхова нового поселения, во-вторых, имеет отношение к началу, по крайней мере, в этом месте Восточной Европы, международных торговых операций, и в-третьих, уточняет время появления в невско-ладожском регионе славянских поселенцев. До сих пор время расселения славян в лесной полосе будущей Северной Руси не имело твердых хронологических вех и определялось гадательно"[128].