Мария Залесская - Людвиг II Страница 65

Давайте для сравнения вспомним хотя бы те громадные суммы, которые были потрачены дедом короля Людвигом I и на «архитектурные чудачества», и на ту же Лолу Монтес. Да, в итоге он лишился престола. Но никому и в голову не пришло объявлять его сумасшедшим! Да и для страны «чудачества» Людвига II оказались несоизмеримо полезнее, чем его деда.

«Он (Людвиг II. — М. З.) много сам набрасывал чертежей и планов, отличавшихся замечательной точностью и верностью, отсылая их на суд авторитетных профессоров, и очень радовался, если получал их одобрение. И везде были видны его изумительный художественный вкус и серьезное знание дела. Притом, по расчету знающих людей, его феноменальные замки обошлись даже очень дешево! Вы скажете: а те долги, что король оставил? А разве та высота государственного уровня, на которую король поднял Баварию, вложив в искусство 14 миллионов, не стоит ничего? (Здесь и далее курсив мой. — М. З.) Король при постройках этих замков, полных замечательными произведениями искусства, дал случай своим художникам на них учиться и развивать свой вкус. Он вложил в свои замки все те деньги, что ему оставались от его скромной жизни, не издержав, а умножив своей мудростью необходимый для его страны капитал! Один серьезно образованный художник-ремесленник говорил: «Если мы имеем теперь художественное образование, если мы имели случай развить себя и если баварское искусство достигло той степени совершенства, на которой стоит теперь, то этим мы обязаны Людвигу II, этому идеальному королю, поднявшему нас»»[205].

Как мы уже отмечали, Людвиг действительно очень существенно поддержал «отечественного производителя». Кроме поднятия общего культурного уровня своей страны, он еще и обеспечивал местное население рабочими местами. «Все художники и ремесленники, работавшие на короля, были исполнены к нему признательности. Они очень высоко ценили то, что король всегда отдавал преимущество родному искусству и баварским художникам перед иностранными».[206]

И давайте не будем сбрасывать со счетов такой немаловажный фактор, как… безнаказанное расхищение «королевской собственности». А в том, что на стройках Людвига II «кормилось» немалое число, мягко говоря, нечистых на руку людей, сомневаться не приходится. «Нарастанию долгов много способствовал и тот грабеж, которым пользовались многие, состоявшие при постройке замков, люди. Один из чиновников министерства сказал мне после смерти короля: «Я уверен, что если бы не было этой бездонной пропасти, вмещавшей грабителей при постройке замков, то в кассе совсем не было бы долгов». В настоящее время долги эти все уже уплачены, и не потом баварского народа, а деньгами любителей искусства, толпами идущих осматривать замки и несущих свою лепту за их осмотр».[207]

Что еще можно добавить к вышеприведенным цитатам? Как мы уже говорили в самом начале нашего повествования, «не будь у баварцев Людвига II, его нужно было бы выдумать».

Между тем первые семена клеветы, брошенные еще в 1883 году, начали давать всходы. 17 апреля 1886 года в ответ на ходатайство, предложенное Лутцем, от Баварского министерства поступил категорически отказ выплачивать в дальнейшем королевские долги из казны. Кроме того, король отныне вообще лишался какой-либо финансовой помощи. Вслед за этим категоричным заявлением 5 мая поступило прошение королю от кабинета министров немедленно возвращаться в столицу и приступить к урегулированию финансового положения. Людвигу II был впервые фактически поставлен жесткий ультиматум. Но как раз истекал срок его годичного отсутствия в Мюнхене, и по закону король обязан был вернуться. Возможно, он так и поступил бы, если бы не оскорбительный приказной тон «прошения». Пойти на поводу у правительства после такого оскорбления было для гордой натуры короля равнозначно отречению от престола.

Нужно было очень хорошо знать характер Людвига II, чтобы вести игру подобным образом. Людвиг был очень предсказуем в своих реакциях, и министерство нарочито поступило так, чтобы король начал действовать себе во вред. Ведь еще совсем недавно ни о каких ультиматумах и речи не было. Более того, что бы Людвиг тогда ни решил, его судьба к тому времени уже была предрешена.

Идея признать короля недееспособным лежала на поверхности; можно сказать, была прописана в баварской конституции. Король продолжает требовать от правительства денег? Существует шанс избавиться от этой проблемы раз и навсегда. Тем более что есть всех устраивающий кандидат в регенты — положительный и уравновешенный принц Луитпольд, от которого не приходится ждать ничего экстраординарного. Все складывается как нельзя лучше, кроме одного. Где взять доказательства невменяемости короля? К тому времени фон Хольнштайну удалось убедить силой своего авторитета верхушку баварского правительства, в частности Лутца, уже отчаявшегося урегулировать финансовые проблемы короля. Но как быть с баварским народом? Низложение короля могло иметь непредсказуемые последствия. Для законопослушных и верноподданных баварцев почву нужно было сначала долго готовить. Для начала решили обратиться к «старшему брату» — имперскому правительству в Берлине.

23 мая баварский посланник в Пруссии граф Гуго фон Лерхенфельд-Кёферинг (Lerchenfeld-Köfering; 1843–1925) отправился напрямик к Бисмарку и 24 мая доложил канцлеру план баварского правительства: признать Людвига II недееспособным и ввести регентство в лице принца Луитпольда. К чести Бисмарка надо сказать, что этот план был им категорически отвергнут. Он сухо объявил посланнику, что если уж правительство Баварии хочет избавиться от своего короля, то действовать нужно исключительно законными методами, то есть пойти на открытый процесс перед обеими палатами ландтага да и всем баварским народом. Иначе «дело в любом случае будет иметь характер таинственного»;[208] другими словами, вскоре обрастет слухами и легендами не в пользу правительства, что на самом деле и произошло. В свою очередь Бисмарк тут же направил Людвигу II письмо, в котором призывал его немедленно ехать в Мюнхен.

Не получив поддержку со стороны Бисмарка, заговорщики — будем уже называть вещи своими именами — решили поступать на свой страх и риск. Конечно, далеко не все, кто принимал участие в низложении Людвига И, действовали из низких или корыстных мотивов. Личная заинтересованность могла быть лишь у графа фон Хольнштайна. Поэтому мы и возлагаем на него главную ответственность. Но и в его случае существуют «смягчающие обстоятельства». Возможно, граф очень быстро сам искренне поверил, что действует в интересах не столько своих, сколько своей страны. В его глазах собственная опала уже была фактическим доказательством невменяемости короля. А от сумасшедшего главы государства нужно было избавляться, и как можно скорее, во имя блага того же государства. И все же этот человек был ослеплен злобой. Показательной является брошенная им однажды фраза: «Пусть я лучше ослепну, чем когда-нибудь пожалею короля!»