Антон Вильгоцкий - Кто такая Айн Рэнд? Страница 67

Со временем Рэнд разработала хитроумные методы борьбы со своими «корчами». Однажды навестившая ее двоюродная сестра была поражена, увидев, как Рэнд прокалывает булавкой кожу на своем большом пальце, создавая узор из кровавых точек. «Это помогает мне поддерживать резкость мысли», – объяснила она. В другие моменты Рэнд бродила по территории Четсуорта, подбирая по пути небольшие камни. Вернувшись в кабинет, она начинала перебирать их, сортируя по цвету и размеру – и в конце концов в комнате накопилось более ста маленьких коробочек с этими камнями. Но самой экстравагантной из ее уловок, вероятно, было создание текста под музыку. Она подбирала определенные мелодии для разных персонажей, о которых писала в конкретный момент, используя музыку для создания надлежащего настроения во время сцен с их участием. Рэнд выбирала для этих целей наиболее драматичные произведения классической музыки – и иногда они ввергали ее в состояние столь сильного эмоционального возбуждения, что она начинала плакать, сидя за письменным столом.

Поначалу Рэнд планировала написать книгу, которая будет лишь повторно транслировать те же идеи, что уже были задействованы в «Источнике» – но впоследствии существенно расширила спектр затрагиваемых тем. «Атлант» стал приключенческой историей, главные герои которой отказались принимать участие в развитии экономики, подконтрольной государству, проводящему в жизнь идею всеобщего благосостояния. Основная сюжетная линия была позаимствована из собственной биографии Рэнд – в особенности это напоминало реакцию ее отца на русскую революцию. Изначально она думала, что книга «просто продемонстрирует преимущества капитализма над другими экономическими системами». Читая труды Аристотеля и Платона в процессе подготовки заброшенного в итоге нехудожественного проекта «Моральный фундамент индивидуализма», Рэнд стала ставить во главу угла рациональную философию. Она решила, что ее новый роман должен показывать связь между разумом и реальностью. Когда же она начала более предметно развивать эту тему, возник ряд вопросов: «Самое главное – почему разум является важным? Каким конкретным образом он влияет на человеческое существование?». Размышляя над этими вопросами, Рэнд начала понимать, что ее роман должен стать, все-таки, чем-то большим, нежели просто интересной политической басней. К тому моменту, когда она начала всерьез работать над планом-схемой романа, Рэнд уже видела перед собой крупномасштабный проект, который, по своей природе, имел, в первую очередь, метафизический характер. Однако ей было трудно понять суть задачи, которую она взвалила на свои плечи.

Рэнд утверждала, что написала книгу почти полностью на протяжении следующих нескольких лет. К июлю 1947 у нее было готово 247 страниц. Годом позже, когда в книге насчитывалось 150 000 слов, Айн все еще полагала, что этот роман будет короче, чем «Источник». Лишь когда толщина рукописи превысила три дюйма, а вес – пять фунтов, Рэнд наконец-то признала, что книга будет «больше по объему и масштабу», нежели предыдущий роман. Но даже несмотря на это, она имела основания полагать, что работа над ней близится к завершению. Планирование сюжета прошло быстрее, чем она могла себе представить, и она уже закончила большую часть своих практических исследований. Ее главные герои были реалистичны, а второстепенные персонажи разрабатывались очень быстро. В 1950 году она расторгла контракт с Хэлом Уоллисом, чтобы уделять литературным занятиям максимально возможное время. К тому моменту перспектива завершить работу над книгой в течение нескольких месяцев казалась вполне реальной. Но Рэнд еще не знала, что «Атлант расправил плечи» станет, как она позднее выразилась, самым недооцененным произведением за всю ее жизнь.

Хоть Рэнд и погрузилась с головой в писательство, она продолжала принимать гостей. Каждый уикенд к ней заглядывали Рут Хилл и ее муж Баззи, также регулярными были собрания небольшого кружка интеллектуалов из расположенного неподалеку Калифорнийского университета (на тот момент называвшегося лос-анджелесским государственным колледжем). Получив приглашение от профессора, Рэнд пообщалась со студентами факультета политологии и, убедившись, что они не являются коммунистами, пригласила их к себе домой. Их профессор вспоминал: «Она была доброжелательной и гостеприимной, но все же в ней присутствовала некоторая холодность.

Это было связано с ее личностью. У нее были собственные взгляды и собственные мнения – все остальное ее словно бы не интересовало». Рэнд хотела – и добилась в этом некоторого успеха – убедить студентов разделить ее взгляды. Один из них вспоминал: «Я столкнулся с двумястами пятьюдесятью различными философскими школами – но все это было как огромное колесо, которое стояло на месте, потому что все эти утверждения противоречили друг другу, уравновешивали друг друга. Я просто перестал понимать, что же я думаю обо всем этом. А она принялась удалять одно высказывание за другим, еще и еще. И в конце концов колесо начало вращаться. И я определенно последовал за ней». Рэнд обнаружила, что, в отличие от зрелых консерваторов, с которыми она встречалась в Нью-Йорке и Голливуде, этих юных искателей смысла жизни, довольно легко обращать в свою «веру».

Среди студентов, группировавшихся вокруг Рэнд, особенно выделялся Натан Блюменталь. Между ними очень быстро установилось полное взаимопонимание – словно бы искра проскочила. Блюменталь с самого начала очень понравился Рэнд, а сам он просто почувствовал себя как дома. В тот первый вечер они начали долгий разговор, продлившийся до следующего рассвета. Это напоминало ее диалоги с Патерсон, но на этот раз компанию Рэнд составляла не старшая подруга, а симпатичный молодой человек, жадно ловивший каждое ее слово. Через несколько дней Блюменталь вернулся с Барбарой Видман, своей будущей женой. Видман также была полностью очарована Рэнд. Она смотрела в ее лучистые глаза, «которые, казалось, знали все на свете и утверждали, что от них не существует никаких тайн». Вскоре эти двое стали частыми гостями на ранчо О’Конноров. Несмотря на то, что Рэнд всегда склоняла разговоры со своими новыми друзьями к философским и политическим темам, она также терпеливо выслушивала жалобы Барбары на личные неприятности во время их долгих прогулок по территории поместья. Четсуорт стал спасительным убежищем для двух студентов, чьи ярко выраженные правые политические взгляды сделали их весьма непопулярными фигурами в университете. Рэнд, со своей стороны, наконец, обрела такие дружеские отношения, в которых она чувствовала себя полностью комфортно. Блюменталь и Видман не требовали от Рэнд больше, чем она могла им дать, они никогда не подвергали сомнению ее авторитет, а их восторженное отношение к ее работам было для нее настоящим бальзамом.