Аркадий Мильчин - Человек книги. Записки главного редактора Страница 67

Да, насчет словаря думаю, что его сделать не удастся. Бухмейер писала, что делает, но не знаю, успеет ли. Скажу Вам по телефону.

В этом же письме Ирина Николаевна отвечала на мои замечания по тексту и делилась своими сомнениями:

О статье «Сочинения русских классиков в изданиях Академии наук» скажу следующее. Б.М. Эйхенбаум, просматривая «Приложение», отметил, что статья носит характер служебного резюме и написана именно для недр учреждения. Мне показалось, что отчасти он прав. Посмотрите и, сравнив обе статьи, решите этот вопрос. Если сочтете возможным – оставим статью.

Статья в книге осталась: она могла помочь издателям при составлении текстологических инструкций.

В статье для «Нового литературного обозрения» я ничего не писал о моем приезде в Ленинград для разрешения вопросов, о чем меня просила Ирина Николаевна. Ответив на часть из них в упомянутом письме от 6 ноября 1958 года, она написала:

Я еду в Ленинград прямо, так как там у меня дело срочное. Очень прошу Вас позвонить мне в Ленинград числа 13–15-го по телефону А 164-82. Лучше до 10 утра или после 12 ночи.

Может быть, перед отправкой в печать мне все-таки посмотреть книгу? Тогда я приеду к Вам или Вы ко мне. Последнее удобнее в смысле справок, которые под рукой. Может быть, Вы могли бы съездить на денек-два. Остановиться можно у нас, и редакция не понесет особых расходов.

И я действительно выехал в Ленинград и посетил квартиру Томашевских для снятия вопросов. Ночевать там не ночевал, сама же квартира произвела на меня очень сильное впечатление. Она была больше похожа на музей. Необыкновенная чистота, сверкающий паркет, по стенам замечательные гравюры видов Петербурга. А когда Ирина Николаевна пригласила меня за большой обеденный стол, я как провинциал чувствовал себя очень стесненным: боялся сделать что-нибудь не так, как полагается по этикету. Но, кажется, обошлось.

Когда Ирина Николаевна узнала от меня, что книга вышла, она прислала благодарственное письмо, которое я привожу целиком, поскольку в нем отразились некоторые черточки положения в советских условиях литератора вообще и наследника писателя в частности:

Глубокоуважаемый Аркадий Эммануилович!

Спасибо Вам за добрую весть. Хоть с опечатками… но все же хорошо, что книга вышла. И я так признательна Вам за содействие: за мудрое доброжелательство и большую работу, которую далеко не все делают так добросовестно. Мне бы очень хотелось выразить это не в письме, а в личном общении, но, увы, до конца апреля я не смогу попасть в Москву. Из сего вытекают следующие просьбы:

1) Книгу хоть одну пришлите посмотреть. Не терпится посмотреть. Конечно – 3 экз. мне мало. Напишите, могу ли я через издательство купить 20 экз. и как это сделать в смысле оплаты, т. е. нельзя ли путем вычета из гонорара.

2) Эйхенбаум болен и уехал отдыхать. Его дочь просила, если можно, ускорить перевод гонорара. Деньги в бухгалтерии есть.

3) Я тоже ничего не имела бы против денег. Помните, Вы говорили, что какая-то сумма мне причитается за примечания или за что-то. Так как при всех своих трудах я в качестве литератора заработала минимально за эти 1½ года, то для меня важна справка о мною заработанной сумме больше, чем сама сумма. Итак, если можно попросить бухгалтерию составить такую справочку (они знают форму, так как для членов Союза писателей делается это постоянно). Что касается сумм тех и других (т. е. наследственных), то они, вероятно, так плачевны, что их можно выслать почтой. Но на всякий случай посылаю заявление о переводе на книжку. Мне очень стыдно Вас обременять всеми этими делами, но я в надежде когда-нибудь оказаться и для Вас полезной.

Всего доброго

Выход «Писателя и книги» не остался незамеченным. В «Вопросах литературы» (1960. № 4) была напечатана положительная рецензия Б.Я. Бухштаба.

Главное же заключается в том, что книгу Б.В. Томашевского удалось возродить к новой активной жизни, сделав ее достоянием более или менее широкого круга авторов, редакторов, текстологов, литературоведов. Она вошла в список основной литературы, рекомендуемой студентам, которые готовят себя к профессии редактора, и вместе с проспектом «Основ текстологии» Б.М. Эйхенбаума стала классикой отечественной текстологии.

И еще одно важное обстоятельство – редакция литературы по книгоиздательскому делу благодаря книге Б.В. Томашевского вышла за пределы того узкого круга читателей, которые были у нее до этого.

«В лаборатории редактора» Лидии Чуковской[12]

Как я уже говорил, я постоянно искал людей, которые могли бы писать не о технической, а о содержательной стороне редакторского дела. При каждом удобном случае заводил об этом разговор с приходившими в редакцию авторами и рецензентами, если только была надежда, что собеседник подскажет мне имя человека, способного по-новому рассказать о работе редактора.

Так, общаясь с Аркадием Иосифовичем Ваксбергом, я спросил его, не знает ли он кого-нибудь, кто мог бы написать книгу о редактировании произведений художественной литературы. Спросил его не случайно, поскольку знал, что он как практикующий адвокат, специалист по авторскому праву общается со многими писателями и осведомлен об их творческих интересах. Аркадий Иосифович спросил меня, читал ли я в только что выпущенном втором выпуске альманаха «Литературная Москва» статью Лидии Чуковской «Рабочий разговор». Узнав, что я о ней ничего не слышал, он посоветовал мне прочитать ее, сказав, что более удачной кандидатуры для написания книги о редактировании художественной литературы, чем Чуковская, мне не найти, и дал ее телефон.

Прочитав «Рабочий разговор» – статью полемическую, и притом содержательную и глубокую, – я понял, что Ваксберг прав и что если Чуковская согласится с нашим предложением, это будет большая удача. И, набравшись храбрости (мне, как всегда, мешала моя стеснительность), позвонил Лидии Корнеевне, представился и спросил, не согласится ли она написать на основе своего редакторского опыта книгу. Не помню, как и о чем еще шел разговор, но ответ был положительный. Позднее я узнал, что Чуковская и сама размышляла о книге на эту тему. Бывают же такие совпадения.

Лидия Корнеевна прислала проспект книги. Я постарался как можно быстрее оформить договор.

Рукопись Лидия Корнеевна представила в срок, в ноябре 1959 года, хотя теперь, в 2011 году, когда вышла ее переписка с Л. Пантелеевым, можно понять, чего это ей стоило:

18 апреля 1959 г.: Я уныло и бездарно корплю над пятой главой [ «Будылья татарника» – о работе редактора над стилем]. Два шага вперед, три назад. Срок, срок, срок! Мне не поспеть ни за что (С. 140).