Гейнц Гудериан - Воспоминания солдата Страница 7

В 1933 г. рейхсканцлером был назначен Гитлер. С этого времени внутренняя и внешняя политика Германии полностью изменилась. Впервые я увидел и услышал Гитлера в начале февраля на открытии автомобильной выставки в Берлине.

Необыкновенным был тот факт, что сам рейхсканцлер открывал выставку вступительной речью. Его речь также в значительной степени отличалась от речей министров или канцлеров, выступавших при аналогичных обстоятельствах. Гитлер сообщил в своей речи об отмене налога на автомобили и о планах строительства автострад и производства дешевых автомобилей.

Что касается той области, в какой я работал, то в ней произошли существенные изменения, вызванные назначением генерала Бломберга военным министром и генерала Рейхенау начальником канцелярии министерства. Оба они придерживались современных взглядов; в лице этих двух представителей высшего командования я нашел, таким образом, людей, полностью понимавших значение бронетанковых войск. К этому следует добавить, что сам Гитлер также проявил большой интерес к 'вопросам моторизации армии и создания бронетанковых войск. Свидетельством этого явилось приглашение, полученное мной через управление вооружения армии, продемонстрировать в течение получаса перед рейхсканцлером в Куммерсдорфе действия подразделений мотомеханизированных войск. Я показал Гитлеру мотоциклетный взвод, противотанковый взвод, взвод учебных танков T-I, взвод легких бронемашин и взвод тяжелых бронемашин. Большое впечатление на Гитлера произвели быстрота и точность, проявленные нашими подразделениями во время их движения, и он воскликнул: «Вот это мне и нужно!» После этого случая у меня сложилось впечатление, что канцлер полностью согласился бы с моими планами организации нового вермахта, если бы мне удалось изложить ему мои взгляды. Однако в этом я встретился с существенными затруднениями, связанными с неповоротливостью наших военных органов и отрицательным отношением к моим взглядам со стороны руководящих лиц генерального штаба, мешавших мне связаться с генералом Бломбергом.

Между прочим следует отметить тот характерный для германской политики факт, что с 1890 г. только один канцлер, а именно Бисмарк, проявил однажды интерес к развитию вооружения армии, посетив Куммерсдорф. С тех пор до Гитлера здесь не был ни один канцлер. Об этом говорила книга посетителей, которую начальник управления вооружения генерал Беккер открыл перед Гитлером, попросив его расписаться. Этот факт доказывает, что германская политика была лишена какого бы то ни было «милитаризма».[7]

21 марта 1933 г. я присутствовал на открытии рейхстага, которое состоялось в гарнизонной церкви Потсдама. Я занял место наверху, за пустым креслом императрицы и за креслом, занимаемым престарелым фельдмаршалом Макензеном, откуда мог любоваться старинными картинами, висевшими на стенах перед памятником Фридриха Великого.

23 марта 1933 г. был принят пресловутый закон о предоставлении чрезвычайных полномочий правительству, наделивший рейхсканцлера диктаторскими правами. Он был одобрен большинством голосов, поданных депутатами от партии «национального фронта» и от партии центра. Социал-демократическая партия мужественно голосовала против этого закона, губительности которого для будущей судьбы Германии многие политики тогда не понимали. Ответственность за его последствия должны нести те политические деятели, которые в свое время голосовали за его принятие.

Летом 1933 г. командир моторизованного корпуса национал-социалистов Адольф Генлейн пригласил меня принять участие в слете штурмовых отрядов СА, который должен был состояться в Годесберге и где обещал присутствовать Гитлер. Мне было интересно увидеть Гитлера в кругу его близких приверженцев. Кроме того, сам Генлейн был прямым и честным человеком, с которым можно было работать, поэтому я пообещал ему прибыть на слет.

Гитлер выступил с докладом о национал-социалистской революции, проявив при этом изрядные знания в области история. В своем докладе он указал, что каждая революция после достижения своей цели переходит в эволюцию. Такой именно период уже наступил для национал-социалистской революции. Он потребовал от своих последователей, чтобы они учли это обстоятельство. Оставалось только надеяться, что это требование Гитлера будет выполнено.

На этом слете я имел возможность познакомиться с главным судьей партии Бушем, оказавшимся серьезным и уравновешенным человеком, придерживавшимся разумного взгляда на вещи, но не имевшим в дальнейшем, к сожалению, возможности осуществить свои принципы.

Я покинул Годесберг в надежде на то, что объявленный Гитлером период эволюции вскоре действительно наступит.

В 1933 г. дело организации бронетанковых войск значительно продвинулось. Ряд пробных учений и тактических занятий, проведенных с применением макетов танков, дал мне ясное представление о взаимодействии танков с другими родами войск и еще раз укрепил мою уверенность в том, что бронетанковые войска смогут сыграть свою роль в современной войне только тогда, когда они будут рассматриваться как главный и основ ной род войск, будут объединены в танковые дивизии и усилены другими полностью моторизованными родами войск.

Если в области тактического использования бронетанковых войск мы добились известных успехов, то вопрос о материальной части доставлял нам еще очень много хлопот. В результате разоружения Германии, проводимого в соответствии с Версальским договором, наша промышленность не производила в течение десятилетия военных материалов. Потеря квалифицированных кадров и отсутствие необходимого оборудования явились причиной того, что наши пожелания в области танкостроения не могли быстро осуществляться. Особенно большие затруднения возникли при производстве специальной стали для танков, которая должна была обладать необходимой вязкостью; первые образцы стальных плит для танков ломались, как стекло. Много времени потребовалось также и на то, чтобы наладить производство радиоаппаратуры и оптики для танков. Однако я не раскаивался, что в тот период твердо настаивал на выполнении своих требований: танки должны обеспечивать хорошее наблюдение и быть удобными для управления. Что касается управления танком, то мы в этом отношении всегда превосходили своих противников; ряд имевшихся не очень существенных недостатков мы смогли исправить в дальнейшем.

Осенью 1933 г. генерал барон фон Фрич был назначен командующим сухопутными силами. Во главе армии оказался, таким образом, человек, пользовавшийся доверием всего офицерского корпуса. Это был благородный, умный и рыцарски честный солдат, имевший правильные тактические и оперативные взгляды. Не обладая обширными техническими знаниями, он, однако, был всегда готов без всякого предубеждения заняться рассмотрением новых предложений и согласиться с ними, если только он мог убедиться в их целесообразности. Поэтому разрешать с ним вопросы, касающиеся развития бронетанковых войск, было значительно легче, чем с другими представителями ОКХ[8].