Клэр Томалин - Жизнь Джейн Остин Страница 7

Так чьим она была ребенком — Хэнкока или Гастингса? Лорд Клайв[12] утверждал, что миссис Хэнкок «потеряла голову из-за мистера Гастингса», и предупреждал свою жену, чтобы та не водила с ней компанию. Вопрос об отцовстве резонен, даже если на него и нет определенного ответа. С одной стороны, бездетность Филы в первые восемь лет ее брака и очевидная вероятность того, что молодой, богатый и внешне привлекательный вдовец вполне мог приглянуться хорошенькой женщине одного с ним возраста, муж которой ей не слишком интересен. С другой стороны, Хэнкок всегда был нежным мужем и отцом. Вел бы он себя подобным образом, если бы подозревал, что что-то не так? На мой взгляд, это тоже вероятно. Может быть, он предпочитал не раздумывать на этот счет; ворчун и брюзга, он вместе с тем был человеком, способным любить: главным для него было то, что в семье появилась дочь. Да и хотя бы из одной гордости он мог не признавать двусмысленности ситуации.

В любом случае все внешние приличия тщательно соблюдались, и вряд ли какие-либо слухи достигали Джорджа в Оксфорде (хотя он, возможно, и испытывал определенное недоумение). В 1764 году Гастингс и Хэнкок завершали свои торговые операции, связанные с опиумом. Гастингс уже сколотил впечатляющее состояние, да и Хэнкок отложил вполне недурную сумму. Они собирались все вместе отплыть в Англию — семейство Хэнкок с четырехлетней Бетси и Гастингс. С собой везли индийских слуг; путешествие стоило Хэнкоку полторы тысячи фунтов.

Тем временем делал успехи и Джордж Остин. В двадцать четыре года он был рукоположен в священники в соборе Рочестера. Тот самый возраст, который сэр Томас Бертрам, персонаж романа «Мэнсфилд-парк», признавал наиболее подходящим для женитьбы, но для Джорджа вопрос о создании семьи пока не стоял. Как и сестры, он не имел ни состояния, ни дома. В отцовском доме в Танбридже по-прежнему обитала их мачеха, и все же Джордж предпочитал тоже оставаться в Кенте. Здесь жил дядя Фрэнсис, который все больше богател год от года, жили другие дяди и тетка; к тому же Джорджу нашлось место священника в его старой школе. Теперь он имел крышу над головой и даже мог увеличить свой доход, беря на пансион учеников (как делала его бабушка). Но для того, чтобы начать вполне независимую жизнь, этого было явно недостаточно. Ему пришло в голову во время школьных каникул отправиться в Оксфорд, чтобы возобновить прежние связи. И когда через три года он был приглашен туда, в свой прежний колледж Святого Иоанна, в качестве помощника капеллана, вернулся с радостью. Джордж получил степень магистра богословия. Он вызывал общие симпатии и вскоре был назначен инспектором, то есть отвечал за дисциплину выпускников. За яркие глаза и привлекательную внешность они прозвали его «красавцем-инспектором». К этому времени он уже, конечно, познакомился с племянницей главы оксфордского Бейллиол-колледжа мисс Кассандрой Ли и, вероятно, задумался о том, что, как ни удобна холостяцкая жизнь, она все же имеет и свои недостатки.

Однако прошло еще какое-то время, прежде чем он смог жениться. И это несмотря даже на то, что в 1761 году он получил приход в Стивентоне: одна из его кузин вышла замуж за землевладельца с имениями в Кенте и Хэмпшире и посодействовала этому назначению. Правда, отец Кассандры Ли вряд ли считал небогатый захолустный приход блестящей перспективой для своей дочери, так что прошло еще три года (за которые мистер Ли скончался), пока Джордж не убедил ее, что этот приход да еще те небольшие суммы, которые каждый из них ожидал в наследство, являют собой достаточно крепкий фундамент для начала совместной жизни. И она приняла его предложение. Составили и подписали брачный контракт, церемония бракосочетания состоялась 26 апреля 1764 года в старой церкви Святого Суитина в Бате. Жениху было тридцать два, невесте — двадцать четыре. Никто из Остинов на свадьбе не присутствовал, там были только мать Кассандры, ее брат Джеймс Ли-Перро и сестра Джейн — они стали свидетелями.

На невесте был красный дорожный костюм, подходящий для путешествия через Сомерсет, Уилтшир и Хэмпшир. Они отправились в путь сразу после церемонии, на ночь остановились в уилтширском городишке Девизес, а на следующий день приехали в дом священника в Дине — там им предстояло жить, пока приводили в порядок ветхую постройку в Стивентоне.

Лишь осенью Филадельфия получила известие о женитьбе брата, а в январе 1765 года вместе с домочадцами уехала из Индии обратно в Англию. Они добрались в Лондон через полгода, 16 июня. Семейство Хэнкок поселилось в особняке на Норфолк-стрит, а Гастингс устроился неподалеку, на Эссекс-стрит, ведущей к Стрэнду[13]. По приезде Гастингс узнал о том, что его сын Джордж, которого он не видел с четырехлетнего возраста, прошлой осенью умер от дифтерии. Известие не только огорчило, но и смутило Филу, ведь последние полгода мальчик прожил в доме ее брата Джорджа Остина и его молодой жены. По всей видимости, Фила рекомендовала брата Гастингсу как опытного наставника, да к тому же женатого и осевшего в деревне, — просто идеальный вариант. Да и Джорджу Остину это сулило дополнительный доход. План был всем хорош, только вот ребенок, сначала потеряв мать, а затем разлучившись еще и с отцом, отправленный через полмира под опеку незнакомых людей, видимо, не смог перенести очередной перемены. Как позднее писала Бетси Хэнкок своей кузине Филе Уолтер, «душевные и телесные страдания всегда тесно связаны». Впрочем, семейное предание говорит, что молодая миссис Остин очень полюбила мальчика и они с мужем были потрясены его смертью. Они в то время ждали своего первого ребенка.

Джордж и Филадельфия были дружны по-прежнему. Летом 1766 года Фила с мужем навестила Остинов в Хэмпшире. Она помогала невестке при появлении на свет второго сына, Джорджа-младшего, а мистер Хэнкок стал крестным мальчика. В Лондоне он был также представлен сестре жены Леоноре и проявил к ней самое сердечное расположение.

В следующие два года мистер Остин время от времени занимал у Хэнкока деньги, как-то раз даже изрядную сумму в двести двадцать восемь фунтов. Однако настал момент, когда Хэнкок осознал, что не сможет достойно содержать жену и дочь, если не приумножит свое состояние, и решил вернуться в Индию. Семью он оставил в Лондоне, а сам отплыл из Англии в 1768 году.

В его отсутствие Гастингс оказывал некоторую финансовую помощь Филадельфии, за которую ее муж выражал свою признательность. Гастингс также состоял с миссис Хэнкок в переписке — и тоже с ведома супруга. Единственное из сохранившихся писем (от 31 января 1772 года) предельно корректно, это не любовное письмо, но оно полно тепла и привязанности. Гастингс называет ее «милым бесценным другом» и просит «поцеловать мою дорогую Бесси и заверить в моих нежнейших чувствах, милостивый Бог да благословит вас обеих». Спустя некоторое время Гастингс тоже отправился в Индию, и вскоре Хэнкок сообщил жене, что их друг нашел новую «фаворитку», миссис Имхофф, жизнерадостную и прелестную даму, замужем за немцем (собственно, именно она впоследствии стала второй женой Гастингса, разведясь с мужем). Услышав о миссис Имхофф, Филадельфия немедленно заявила, что она и сама вернется в Индию с Бетси, которой было уже десять лет. В ответном длинном письме от 23 сентября 1772 года муж запрещал ей даже думать об этом, перечисляя все те возможные несчастья, которые могут приключиться с Бетси, — от потери родителей в незнакомой стране до совращения каким-нибудь галантным повесой из Калькутты или просто слишком раннего замужества… «Ты хорошо знаешь, что ни одна девушка, будь она даже всего четырнадцати лет от роду, не может, появившись в Индии, не привлечь внимания всех местных бездельников, а ведь их тут множество, красавцы как на подбор, но без всяких иных достоинств». Он выразил и еще одно свое опасение: что дочь может получить «ложные понятия о счастье, скорее всего весьма романтичные». Через несколько дней он написал жене вновь, чтобы сообщить, что мистер Гастингс положил пять тысяч фунтов на имя своей крестницы.