Феликс Юсупов - Загадка убийства Распутина. Записки князя Юсупова Страница 7

В то время, когда император находился в Царском Селе, в Петербурге произошли кровавые столкновения. Великий князь Владимир Александрович (главнокомандующий войсками гвардии и Санкт-Петербургского военного округа) отдал приказ 9 января о пресечении беспорядков в столице. Полиция и войска при разгоне демонстраций применили оружие. Всего в этот день погибли 96 и были ранены 334 человека[19]. Позднее до 27 января из числа раненых скончалось еще 34 человека (в том числе один помощник пристава). Итак, по документальным данным, всего было убито 130 человек и около 300 ранено[20]. Такими печальными последствиями завершилась провокационно спланированная акция социалистов-революционеров (эсеров), которая породила бунтарские настроения по всей стране.

В дневниковой записи следующего дня после «Кровавого воскресенья» великий князь Андрей Владимирович отметил: «С утра все спокойно, войска поубирали на отдых. Говорили, что будет движение, но ничего не было. 2-я рота Гв. Экипажа пока осталась у меня. Завтракал я дома с офицерами Гв. Экипажа и Миша (великий князь Михаил Александрович – В.Х.) приехал. Потом ходили по дому. День прошел спокойно, но нервно…»[21]

Вскоре после этих событий был отправлен в отставку министр внутренних дел П.Д. Святополк-Мирский и уволен петербургский градоначальник И.А. Фуллон, назначено официальное расследование. В какой-то степени пострадал дядя царя великий князь Владимир Александрович (1847–1909). Он с 1884 г. командовал войсками Гвардии и столичным военным округом, нес ответственность за произошедшие кровавые события и, в итоге, под давлением общественного мнения и другим обстоятельствам подал прошение об отставке.

События 9 января 1905 г. произвели большое негативное впечатление по всей стране и за ее пределами. Рабочие массы начали прямые враждебные действия против властей. Партия революционеров, особенно в лице эсеров, воспользовалась провокацией, повлекшей трагические события, чтобы усилить антиправительственную пропаганду. Царское правительство в ответ усилило репрессии. Губернатором Петербурга был назначен Д.Ф. Трепов (1855–1906) – человек твердый и преданный Государю. Забастовка стала постепенно прекращаться, но газеты вышли только с 15 января. Когда же была получена телеграмма из Парижа о том, что японцы открыто хвастаются волнениями, вызванными на их деньги, этому не захотели верить даже такие правые газеты, как «Новое время» и «Гражданин». Среди интеллигенции и нигилистов во время разгара Русско-японской войны превалировали пораженческие настроения. Надеялись, что разгром Российской империи приведет к аналогичной ситуации, как во время Крымской войны эпохи императора Николая I, когда вслед за этим последовало наступление либеральных реформ времен Александра II.

Император Николай II поручил новому генерал-губернатору столицы Д.Ф. Трепову собрать делегацию из рабочих разных заводов и 19 января принял ее, выразив в речи свое отношение к происшедшему:

«Вы дали себя вовлечь в заблуждение и обман изменниками и врагами нашей родины, – сказал Государь. – Стачки и мятежные сборища только возбуждают толпу к таким беспорядкам, которые всегда заставляли и будут заставлять власти прибегать к военной силе, а это неизбежно вызывает и неповинные жертвы. Знаю, что нелегка жизнь рабочего. Много надо улучшить и упорядочить. Но мятежною толпою заявлять мне о своих нуждах – преступно…»[22]

Государь в то же время распорядился отпустить 50 000 золотых рублей на пособия семьям пострадавших в трагических событиях 9 января и поручил созвать сенатору Н.В. Шидловскому (1843–1907) правительственную комиссию для выяснения «причин недовольства рабочих Санкт-Петербурга», а также их насущных нужд, при участии в ее деятельности выборных из среды рабочих.

Казалось, что гроза отгремела и жизнь вошла в свой размеренный ритм. Великий князь Андрей Владимирович продолжал учебу в Александровской военно-юридической академии и как флигель-адъютант Свиты императора изредка нес дежурства в Александровском дворце Царского Села. Однако это было только кажущееся благополучие. 4 февраля 1905 г. Андрей Владимирович сделал очередную запись в своем дневнике: «В 9 ч. 20 мин. большая часть семейства поехала в Царское Село на встречу Прусского принца Фридриха Леопольда. Около 10 ч. мы прибыли в Царское. В 10 ч. приехал принц и в 10 1/2 [ч.] мы уехали обратно. Завтракал я у Папа и Мама, а затем поехал домой. В 3 ч. я был у С.Ю. Витте и просидел у него до 4 ч. и затем домой. В это время ко мне Голицын телефонировал, чтоб спросить, правда ли, что дядя Сергей был убит бомбой в Москве? Мне ничего не было известно. Через полчаса из повесточной должности передали, что семейный обед, назначенный на сегодняшний вечер для Прусского принца, отменяется. Дело стало неладным. Причины отмены не сказали. Я немедленно сел в автомобиль и поехал к Мама, и оказалось все верно. Действительно, дядя Сергей убит бомбой на Сенатской площади, когда выезжал из Кремля к Никольским воротам. От него ничего не осталось. Кучер умер. Трое убийц арестовано. Других подробностей не было. В 7 1/2 [ч.] у нас отслужили панихиду. Все семейство собралось и много народу…»[23]

Обстановка в стране была тревожная. Многим членам Императорской фамилии Николай II не разрешил ехать в Москву на похороны великого князя Сергея Александровича из-за опасения новых покушений. Великая княгиня Ксения Александровна 5 февраля 1905 г. с горечью записала в своем дневнике:

«Боже, когда подумаешь о Москве, жутко становится! Бедная Ella! Зинаида [Юсупова] телеграфирует, что она как святая переносит ужасное горе!

Ники запретил семейству ехать в Москву – ужасно думать, что она, бедная, одна, и мы все так близко и не можем ее видеть. Убийца – человек лет 30-ти, не говорит, кто он, но очень доволен тем, что сделал!»[24]

Позднее генерал В.Ф. Джунковский вспоминал о похоронах в Москве:

«Прибыл великий князь Константин Константинович представителем Государя Императора. Говорят, что в первый момент Государь хотел ехать в Москву на похороны своего дяди, но, благодаря влиянию Трепова, не поехал. То же было и с великим князем Владимиром Александровичем, старшим братом Сергея Александровичем, который, как говорят, со слезами на глазах умолял Государя отпустить, но Государь не позволил ему ехать. А между тем, я думаю, если бы Государь не послушался Трепова и приехал в Москву, то это произвело бы колоссальное впечатление и подняло бы ореол царя среди народа.

Ко дню отпевания прибыла из-за границы сестра великого князя великая княгиня Мария Александровна, герцогиня Кобургская с дочерью принцессой Беатрисой, великий князь Павел Александрович, герцог Мекленбург-Стрелицкий, великий герцог Гессенский [Эрни], брат великой княгини с супругой великой герцогиней Элеонорой и сестра великой княгини принцесса Виктория Баттенбергская. Помимо высочайших особ прибыло много частных лиц и депутаций. Было возложено много венков, гроб утопал в зелени, народ ежедневно, в известные часы, допускался поклониться праху; пропускали зараз по 100 человек. Панихиды служились все время, почти без перерыва, с утра до вечера. Великая княгиня пожелала, чтобы народу не делали какие-либо стеснения, и Кремль был открыт для свободного прохода всем»[25].