Анатолий Терещенко - СМЕРШ в Тегеране Страница 7

Но это случится несколько позже, а пока он вместе с группой видных военачальников, куда входили товарищи Дыбенко, Дубовой, Уборевич, Якир, едет в Германию повышать образование в Военной академии Генерального штаба. Вернувшись из Германии, получил должность помощника командующего Северо-Кавказским военным округом.

С 1935 года — заместитель командующего Ленинградским военным округом. В это время в стране начались аресты видных военачальников. В июле 1936 года люди в васильково-красных фуражках пришли и за ним.

Ему предъявили обвинения в участии в военном заговоре. Он не только признался в содеянном, но после девяти месяцев содержания в следственном изоляторе дал показания, по которым позже были арестованы многие командиры и комиссары, в частности А.И.Геккер, Б.С.Горбачев, И.С. Кутяков и другие.

М.Н.Тухачевский как руководитель готовящегося покушения против Сталина, тоже признал, что активная роль в заговоре отводилась комкору В.М.Примакову.

Суд над заговорщиками состоялся спустя год.

11 июня 1937 года комкор В.М.Примаков был расстрелян по решению специального Судебного присутствия Верховного суда СССР.

Реабилитирован при правлении Хрущева в 1957 году.

Такова судьба одного из полководцев Червонного казачества.

Во время службы в Особом отделе КГБ при СМ СССР по Прикарпатскому военному округу во Львове автору приходилось периодически бывать в городе Бугске, решая оперативные вопросы. В этом небольшом населенном пункте районного масштаба находились окружные склады медицинского имущества. Автора удивило, что здесь, в конце 60-х, проживало очень много местечковых евреев, и большинство из них, конечно, служили в полках Червонного казачества и в частях особого назначения (ЧОНах).

Один из знакомых по имени Константин умудрился в революцию поменять имя, отчество и фамилию и стать русским Константином Яковлевичем Гориным. Хотя перед автором не скрывал свою истинную национальность — ее было трудно скрыть.

Помню, спросил я его:

— Зачем был для вас этот маскарад, — вы же тогда победили в революцию, положили на лопатки царский режим?

— Молодой человек, — ответил он, — вы же знаете, как гноило нас царское правительство через всевозможные цензы оседлости, запреты на профессии, ограничения. Вот люди и выкручивались, делались выкрестами, принимали псевдонимы, меняли не только фамилии, но имена и отчества.

— И все же это не патриотично, — не унимался автор.

— Такие шаги гарантировали право на нормальную жизнь в новом обществе…

Судя по количеству наград, Константин дрался за советскую власть смело и умело. Вообще был порядочным человеком — помогал, чем мог своим сослуживцам — больным, немощным и бедным. Деду Косте, каким автору — молодому лейтенанту тогда он казался, — было в тот момент далеко за шестьдесят. Он подолгу рассказывал о лихих кавалерийских атаках под Полтавой и Киевом. Не гнушался «стравить» подчас и анекдот против своих соплеменников.

— Не побьют свои? — помню, спросил я, услышав из его уст порой скабрезные и явно антисемитские байки.

— А мы такие, что не боимся анекдотов. Юмор в любой форме придает сил. Только его надо понимать и принимать без обид. В анекдоте сама жизнь, а от нее никуда не денешься, пока живешь на белом свете. Как говорил Карел Чапек, анекдоты размножаются почкованием. А вообще, анекдот — это комедия, спрессованная в секунды.

— Боевой путь у вас в казачьем войске большой. Оставили мемуары — очерки, воспоминания, книги?

— Нет, некогда было, да и писать не очень любил и не люблю, — откровенно признался кавалерийский рубака. — Я по этому поводу отвечаю на такой вопрос старым сталинским анекдотом.

— Каким?

— Вот послушай:

«Встретились Богдан Хмельницкий и Иосиф Сталин.

Знаменитый гетман и говорит советскому лидеру:

— Мои казаки, Иосиф, все были чубатые, а твои, — носатые!»

В частях Червонного казачества были и родовые «чубатые» казаки, пропитанные социалистическими идеями и мировой революцией, и другие — заблудшие. Однако руководящие должности занимали активные интернационалисты. Вот почему не на пустом месте рождались подобные анекдоты.

Основой формирования Червонного казачества стали Богун-ский и Таращанский красные полки, до этого служившие Украинской директории. Начальником штаба у «казаков» был Туровский. Политотдел возглавлял Минц, будущий академик-историк. Оперативной частью руководил Шильман, комиссаром 2-й дивизии являлся Гринберг. Редактором дивизионной газеты был Дэвидсон и т. д.

Как писал А. Азаренков:

«Сильно сомневаюсь, что все эти людишки по происхождению или по духу имели хоть что-то общее с казаками…».

К концу гражданской войны две дивизии Червонного казачества

— Запорожская и Черниговская — составили корпус под командованием все того же В.М.Примакова.

Знаешь, мил человек, — опять с пояснением окраса того времени обратился герой гражданской войны, — мы не обижались, когда подсмеивались друг над другом в анекдотах, кацап над хохлом, хохол над жидом, а жид над кацапом…

Все были едины и заняты борьбой с врагами социалистического Отечества.

И, наверное, правильно, ксенофобия порождается там и тогда, где и когда нет мощной национально-державной идеи, а оттого и появляется в обществе национальная разбалансировка.

Юмор — это лечебная правда в безопасных для жизни дозах. Он, как плющ, вьется вокруг дерева. Без ствола никуда не годен. Ствол — это коллектив, общество, страна.

Как говорил Генрих Честертон, человек, который хотя бы отчасти не юморист, — лишь отчасти человек.

КРОВАВЫЙ ТРИДЦАТЬ СЕДЬМОЙ

Именно после раскрытия заговора Сталин дал зеленый свет Ежову, ежовщина породила кровавый тридцать седьмой, затащивший в водоворот событий многочисленные жертвы, а в дальнейшем и самих палачей, ставших жертвами. Этот год со временем аукнется для многих чекистов, в том числе и не виновных в репрессиях, как их понимает современник.

Пепел крематориев и кровь расстрелянных «врагов народа» и оных без кавычек до сих пор будоражат души и тревожат сердца наших сограждан. В раструб кровавой мясорубки, правда, уже без ножей, почти через двадцать лет, попал и молодой тогда сотрудник госбезопасности Николай Кравченко.

После окончания службы как на достаточно образованного по тем временам, дисциплинированного, политически подготовленного и физически здорового гражданина обратил внимание сотрудник контрразведки и предложил стать чекистом.

Как мог молодой человек, покинувший пределы армейской казармы, отказаться от романтической профессии чекиста, о которой в тридцатые (и разве только в тридцатые?) писались саги и песни.