Наталья Кравцова - От заката до рассвета (фрагменты) Страница 7

Мы прячем самолеты в большом яблоневом саду, прямо под деревьями. Сад окружен арыком, и нам приходится рулить самолеты по узким деревянным мостикам, перекинутым через арык. Тяжелые ветви, усеянные яблоками, клонятся к земле. Пока дорулишь до стоянки, в кабине полно яблок.

Сразу за станицей шумит быстрая Асса. Видны высокие горы. Близко Казбек. Дарьяльское ущелье. Места, воспетые поэтами. Война пришла и сюда. Линия фронта - по Тереку.

Летаю с Ириной Себровой. Она славная девушка, скромная, искренняя и отличный летчик. Характер у нее мягкий, деликатный. Мы с ней подружились.

...Бомбим вражеские позиции под Малгобеком. Горный район, сразу за хребтом.

Небо в звездах. Погода хорошая.

Над целью я бросаю вниз светящуюся авиабомбу. Она, как фонарь, повисает в воздухе. Становится светло, и я внимательно разглядываю землю. Увидев цистерны, расположенные параллельным рядом, я заволновалась.

- Иринка, вижу склад с горючим!

Ира высовывается из кабины, смотрит вниз.

- Вон, справа! Подверни правее, еще... Довольно.

Я спешу, я так хорошо вижу цистерны! Нажимаю рычаг - и бомбы несутся к земле. Четыре огненных снопа вспыхивают и тут же исчезают, рассыпавшись искрами. Мимо! Я чуть не плачу от досады. Остались четыре дымка на земле, а цистерны светлеют целехонькие...

В следующем вылете я не тороплюсь. Мне очень хочется попасть в цистерны. Изо всех сил я стараюсь прицелиться получше. Ставили же мне пятерки по бомбометанию! У меня даже лоб вспотел.

Ира выдерживает прямую, которая называется "боевой курс".

Я чуть-чуть подправляю курс. Еще раз. Цель отличная. Самолет летит как по ниточке. Нет, я должна попасть во что бы то ни стало!

Снизу застрочил зенитный пулемет. Прошлый раз он молчал. Они там еще спали, наверное. А я промахнулась!.. Огненные трассы приближаются к нам слева Вот-вот они полоснут по самолету. Но сворачивать нельзя.

Пулемет крупнокалиберный, спаренный - пули летят широким пучком. Я вижу, что Ира вертится в кабине, нервничает. Но курс держит. Поглядывая на трассы, я прицеливаюсь. Бросаю бомбы.

Ира сразу пикирует, успевая нырнуть под длинную трассу пуль.

На земле сильные взрывы. И вспыхивает пламя: пожар. Настроение у меня поднимается. Мы летим домой, а я все оглядываюсь: горит!

Черный дым стелется над землей, постепенно заволакивает небо. Склад горит всю ночь.

ЮЛЬКА

Она пришла к нам в полк неожиданно, девчонка с осиной талией и независимой походкой.

Осень ярким ковром лежала на склонах гор Под ногами шуршали листья. И снежная вершина Эльбруса белой волной светлела на фоне синего неба.

В то время мы уже несколько месяцев воевали. И первые, совсем новенькие ордена сверкали на наших гимнастерках. Мы прочно закрепились у предгорий Кавказа и не сомневались в том, что теперь путь наш лежит только вперед.

Ее звали Юлей. Нет, Юлькой. Потому что все в ней говорило о том, что она - Юлька. Лихой, отчаянный летчик. Орел! И то, что ей только девятнадцать, - пустяк. Дело совсем не в этом.

Ходила она, гордо подняв голову, будто всем своим видом хотела сказать. "Вы меня ждали - вот я и пришла. И теперь мое место здесь!" Возможно, она боялась, что ей не сразу разрешат летать на боевые задания А ей очень хотелось воевать.

Юлька. Черная кожанка, туго затянутая ремнем, аккуратные хромовые сапожки, шлем набекрень. Из-под шлема солнечный ореол светлых волос.

Вначале Юлька больше молчала Присматривалась, поводя темной бровью. Щурила глаза, улыбалась краешком рта, не разжимая губ - не то презрительно, не то удивленно. И непонятно было, нравится ей у нас в полку или нет.

А когда начала летать, сразу все увидели - нравится. Уж очень отчаянно летала Юлька. И ничего не боялась: ни зениток, ни выговора за лихачество Летного опыта у нее явно недоставало. Зато было с излишком бесшабашной смелости.

Мы полюбили Юльку. И уже не могли себе представить, как же мы раньше жили и не знали, что есть на свете веселая девчонка с чуть вздернутым носом, еле заметными веснушками на нежной коже и брызгами радости в глазах.

Без Юльки? Можно ли без нее? Соберутся девушки - Юлька запевает песню. Станут в круг - она уже в центре, отбивает чечетку или плывет, подбоченясь, так легко, словно ноги ее не касаются земли.

В Юльке нам нравилось все. И то, как она по-мальчишески рисовалась под бывалого летчика, и даже то, как относилась к жизни - с нарочитым пренебрежением.

Я помню Юльку всегда жизнерадостной, веселой.

И только однажды я видела ее совсем другой - притихшей, задумчивой.

Это было под вечер, когда мы собирались на полеты. В ту ночь мы должны были бомбить немецкий штаб и боевую технику в одной из кубанских станиц под Краснодаром. Юлька молча натянула на себя комбинезон, надела шлем, перекинула через плечо планшет, села на деревянные нары и безвольно опустила руки. Потом вдруг резко откинулась назад, легла на спину. Так она лежала некоторое время, глядя в потолок. О чем она думала? Мы ждали,

Наконец она с усилием сказала:

- В этой станице я выросла. Там моя мама...

Никто не произнес ни слова. Трудно было что-нибудь сказать.

Юлька решительно поднялась и куда-то ушла.

Через полчаса командир эскадрильи ставила нам боевую задачу. Задание было несколько изменено: нам предстояло бомбить боевую технику на окраине станицы, а Юлька со своим штурманом должна была на рассвете уничтожить штаб в самой станице.

- Я там знаю каждый дом, - объясняла она всем со странной торопливостью.

Мы понимали: она волнуется.

Штаб Юлька действительно разбомбила. Утром прилетела назад довольная, возбужденная. Размахивая шлемом, рассказывала:

- Понимаете, я видела свой дом! Спустилась и низко-низко над ним пролетела!..

Усталые, мы медленно шли по ровному полю аэродрома. Героем дня была Юлька. И все это признавали.

- А немцы не ждали бомбежки, - продолжала она. - Я спланировала совсем неслышно. Они только потом спохватились. Начали стрелять, когда услышали взрывы.

Ветер трепал светлые Юлькины волосы, лицо ее горело. Такой она запомнилась мне на всю жизнь - на фоне ветреного неба, гордая и счастливая.

Вскоре наши войска освободили Юлькину родную станицу. Но ей самой уже не пришлось там побывать. В одну из черных мартовских ночей Юлька была смертельно ранена.

Всего несколько месяцев летала с нами Юля Пашкова. Наша Юлька. А казалось - годы...

А РЕЧКА МАЛЕНЬКАЯ...

Сразу за станицей пруд, поросший камышом. Каждый вечер мы слушаем лягушечьи концерты. Кваканье разносится по всей станице. Даже на аэродроме слышно звонкое пение лягушек, и только шум мотора, работающего на полной мощности, заглушает его.