Сергей Ларьков - «Враги народа» за Полярным кругом (сборник) Страница 7

В работе мы столкнулись с проблемой определения самого понятия «полярники». Совершенно очевидно, что к ним относятся сотрудники полярных станций, северных метео– и гидрометеостанций, научных учреждений, занимавшихся изучением севера Евразии, в том числе вопросами хозяйства, этнографии и многими другими; плавсостав ледоколов и экспедиционных судов, лётный и технический состав полярной авиации. К этой же категории, без сомнения, нужно отнести команды грузовых кораблей, совершавших арктические плавания, работников северных производственных организаций, таких, например, как «Арктикуголь» и «Нордвикстрой». С неизбежностью мы должны относить к полярникам высший состав аппаратов ГУСМП и его территориальных управлений, руководивших организацией их деятельности в полярных областях и их снабжением. Важность этих работ очевидна: ошибки и просчёты в их планировании и обеспечении практически невозможно исправить, последствия же могут быть самыми тяжёлыми, а то и трагическими. К этой же категории лиц отнесены нами и руководящие работники смежных государственных учреждений, без взаимодействия с которыми проведение работ в полярных областях было попросту невозможно – такими организациями являлись Народные Комиссариаты водного транспорта (НКВТ) и морского флота (НКМФ), Гражданский воздушный флот (ГВФ), Аэрофлот.

Однако следует провести грань между специалистами по организации именно арктических работ и сугубо вспомогательным техническим и обслуживающим персоналом. Некоторым критерием здесь может служить возможность замены конкретного работника на другого такой же специальности или профессии. Понятно, что дворник Управления не может быть отнесен к полярникам, как и машинистка, бухгалтер, инженеры некоторых специальностей и т. п., однако чем выше мы поднимаемся по служебной лестнице, тем сложнее провести эту грань. С другой стороны, плотник или конюх на полярной станции или в фактории имеет полное право претендовать на звание полярника. Несомненно, что отнесение работника к полярникам имеет большую субъективную составляющую. Столь же субъективно было включение в список репрессированных полярников членов команд грузовых судов Мурманского, Северного и Дальневосточного пароходств, исходя из предположения о том, что эти суда с большой долей вероятности участвовали в эти годы в арктических плаваниях.

Распределив репрессии хронологически, по дате приговора суда или принятия решений внесудебными органами, легко выявить временны́е совпадения, как правило, связанные с «разоблачением» чекистами контрреволюционных организаций (КРО – пункт 11 58-й статьи УК), иногда в приговорах фигурирующих как контрреволюционные террористические (КРТО – 58–8, 11). Иногда фантазия следователей и судей, членов Особых совещаний, Троек, Комиссий выходит за границы разумного: появляются шпионско-террористические, диверсионно-террористические, диверсионно-шпионские, повстанческие, контрреволюционно-троцкистские и т. п. «страшные» слова в разных сочетаниях и в разном количестве. Конечно, «организации» эти выдумывались в следственных кабинетах – ведь их разоблачение и ликвидация добавляли «органам» престижа, а чекистам – орденов и званий. При невозможности создания «организаций» или вменения в вину «шпионажа» (ст. 58–6), «вредительства» (ст. 58–7), «террора» (ст. 58–8), «диверсий» (ст. 58–9) всегда под рукой у чекистов была «антисоветская агитация» (АСА – ст. 58–10) – два-три неосторожных слова, соответствующим образом истолкованных «стукачём» и следователем, и – никаким уголовным кодексом не предусмотренные «антисоветская (или контрреволюционная) деятельность» (АСД, КРД). Есть и «географические» особенности набора обвинений: на Дальнем Востоке были «в моде» обвинения в шпионаже (в пользу Японии), на Камчатке и в Якутии с их сложной и долгой историей гражданской войны и установления Советской власти – в «повстанчестве» (ст. 58–2). Дальневосточные чекисты (возможно, это применялось и в других регионах) ввели в практику уникальную «юридическую норму» – решение о применении смертной казни иногда принималось «без предъявления обвинения»!

По совпадению дней судебных заседаний (или принятия решений внесудебными органами) и зачастую наличия в обвинении принадлежности к «организации» выявляются волны репрессий, прямо направленные против работников Главсевморпути и сотрудничавших с ним организаций. Они всё же лучше всего выявляются при анализе данных по центральному аппарату ГУСМП, часто вместе с аппаратом НКВТ и других организаций. Репрессии против низовых работников представляют собой своеобразный кровавый фон этих «волн», хотя и здесь без «организаций» не обошлось.

Дата приговора Военной Коллегии Верховного Суда к высшей мере наказания может считаться и датой приведения его в исполнение. Судопроизводство на заседаниях Коллегии в те годы и по таким делам осуществлялось в упрощённом порядке, без участия сторон (обвинения и защиты), без права обжалования приговора. Из протоколов её заседаний видно, что на разбирательство одного дела уходило в среднем 15–20 минут вне зависимости от того, признал или нет представший перед Коллегией свою вину, отказался или нет от выбитых следствием показаний. Приговор приводился в исполнение в течение ближайших часов. Решения ОСО, Троек, Комиссий принимались вообще в отсутствие обвиняемого и в случае осуждения к расстрелу о скором конце своей жизни человек узнавал порой за несколько минут до смерти. Приведение решения в исполнение осуществлялось иногда в день его принятия, чаще же – через несколько дней, а то и недель. При этом сроки следствия были очень короткими – длительность его (от момента ареста до вынесения приговора) редко превышала месяц-полтора, иногда же ограничивалась семью-десятью днями.

Нами отнесены к категории репрессированных и лица, арестованные в годы «Большого террора», но освобождённые «по прекращению дел» в период короткой «бериевской оттепели» конца 1938-го – начала 1940-го года. Сроки их заключения под следствием порой превышали два года (но редко были менее полугода), эти лица лишь освобождались из заключения, но не реабилитировались; их реабилитация, как и осуждённых, проводилась в основном в конце 1980-х – 1990-х годах.

Пожалуй, первой известной жертвой политических репрессий советской власти среди полярников стал участник экспедиции Э.В.Толля, бывший командир ледокола «Ермак» Н.Н.КОЛОМЕЙЦЕВ, арестованный в начале 1918-го года, вскоре освобождённый и ушедший в эмиграцию. Эмигрировал и был объявлен «изменником Родины» знаменитый полярный мореплаватель Б.А.ВИЛЬКИЦКИЙ. Трагическая судьба полярного гидрографа А.В.КОЛЧАКА общеизвестна. Он единственный из упоминаемых в этой статье лиц до сих пор не реабилитирован. В 2004 году вышло 2-е издание обстоятельного труда В.В.Синюкова «Александр Васильевич Колчак: от исследователя Арктики до Верховного правителя России», в котором много внимания уделено экспедициям и географическим исследованиям А.В.Колчака. По непроверенным данным, в 1920 году был расстрелян активный деятель Архангельского общества изучения Русского Севера В.В.БАРТЕНЕВ. В феврале 1929 года в Томске расстрелян путешественник, этнограф, сибириевед, автор очерков по геологии Енисейской губернии А.В.АДРИАНОВ. В том же 1920 году был арестован за «контрреволюционную деятельность» журналист Т.П.СИНИЦЫН, вскоре освобождён, через год вновь арестован, снова освобождён; во второй половине 1930-х годов он открыл школу для ненцев Новой Земли, считается первооткрывателем ненецкой темы в русской литературе (публиковался под псевдонимом Пэля Пунух); в июле 1937 года арестован третий раз, но выжил (других подробностей репрессий источник [Огрызко] не приводит).