Маргарита де Валуа - Маргарита де Валуа. Мемуары. Избранные письма. Документы Страница 7

В Португалии развернулось самое настоящее противостояние между регентами, с одной стороны, и представительным органом – кортесами, с другой, по кандидатуре невесты Себастьяна. Кортесы, в условиях усиления испанского влияния в стране, выступали за переговоры с Парижем, королевская семья – с Мадридом и Веной. Юная Маргарита не могла знать, что ее судьба с самого ее рождения станет заложницей большой европейской политики.

Молчание португальского двора в 1562-1563 годах в Париже было воспринято как провал переговоров. Нико был отозван, и Екатерина Медичи начинает разрабатывать новый брачный проект для Маргариты, уже с Рудольфом Габсбургом, сыном императора Максимилиана II. Она по-прежнему питала иллюзорные надежды, что брачными союзами сможет обезопасить Францию от экспансии Австрийского дома, правившего на территории половины Европы и вытеснявшего французов из Нового Света, – это [193] диктовалось прежде всего все усложнявшейся внутриполитической обстановкой и разрушительными гражданскими войнами в 1560-е годы. В 1563-1565 годах по инициативе французской стороны были организованы новые переговоры между Парижем, Веной и Мадридом, которые в итоге опять были сорваны из-за позиции Филиппа II, предпочитавшего иметь как можно меньше обязательств перед Францией [48]. Во время так называемого «большого путешествия» французской королевской семьи и всего двора в 1564-1566 гг. по Франции, о чем Маргарита пишет в «Мемуарах», Екатерина надеялась встретиться с Филиппом II и своей старшей дочерью в приграничной Байонне, чтобы в числе прочих дел поднять вопрос о Маргарите. Увы, на встречу с королевой испанский король отправил вместо себя свою жену Елизавету Французскую в сопровождении герцога Альбы. В Байонне Екатерину Медичи постигло горькое разочарование: Филипп II не желал никаких браков и устами Альбы даже угрожал войной, если королева-мать будет вести переговоры с гугенотами и продолжит политику замирения своего королевства. Елизавета – прежде любимая дочь Екатерины – полностью поддержала позицию своего мужа, что дало королеве-матери повод воскликнуть: «Какой же испанкой Вы стали, дочь моя!» [49]

Очередная, уже третья, неудача выдать замуж Маргариту де Валуа вызвала нескрываемое раздражение дома Валуа. Однако анализ корреспонденции Екатерины Медичи показывает, что она воздерживалась открыто обвинять испанского короля в срыве столь важных для Франции соглашений: в условиях растущей внутренней нестабильности она не могла рисковать, бросая вызов Филиппу II, с которым все-таки предполагала найти общий язык.

Между тем, неожиданно начался второй этап франко-португальских переговоров, спровоцированный захватом французами под командованием Фабиена де Монлюка португальского острова Мадейры в Атлантике в 1566 году. Моряки, зная, что Франция не признавала договор о разделе Нового Света между Испанией и Португалией, грабили остров в течение нескольких месяцев [50]. [194] В Париж в связи с этим срочно был отправлен многоопытный дипломат Жуан Перейра Дантас, уже бывший послом во Франции в 1559-1560 годах, которому Екатерина Медичи цинично заявила, что Франция готова рассмотреть вопрос о некотором возмещении ущерба, если Маргарита де Валуа станет португальской королевой. 16 и 17 февраля 1567 года датированы ответы на это условие короля Себастьяна, Екатерины Австрийской и кардинала Энрике, адресованные Екатерине Медичи и Карлу IX [51]. В этих письмах сообщается о том, что португальский посол получил все полномочия для ведения переговоров о браке Себастьяна и Маргариты, который «будет служить укреплению дружбы между двумя странами». Французский двор попытался, правда, не очень благовидным способом, заставить португальскую королевскую семью действительно приступить к переговорам о женитьбе. Несмотря на заверения португальцев в симпатиях к Франции, навязывание брака их королю в очередной раз и уже едва ли не силой вызвало негативную реакцию в Лиссабоне. Воспользовавшись началом Второй гугенотской войны во Франции (1567-1568), португальский двор спешно отозвал своего посла, что завершило очередную фазу брачных переговоров.

Четырнадцатилетняя Маргарита не могла не помнить события этой войны, поскольку королевская семья в это время подверглась смертельной опасности, оказавшись в унизительном положении беглецов в собственной стране. Пребывая в бургундском замке Монсо в сентябре 1567 года, двор во главе с юным Карлом IX и Екатериной Медичи чудом не попал в плен к гугенотам. Последние во главе с принцем де Конде, родным дядей Генриха Наваррского, попытались в очередной раз захватить короля. Екатерина Медичи в последний момент успела вырваться из окружения и укрыться за крепкими стенами замка Mo, куда в спешном порядке были вызваны швейцарцы. Нужно было любой ценой прорваться в Париж и начать собирать силы. Вокруг всего королевского поезда – нескольких десятков карет, носилок и повозок – швейцарцы образовали каре по типу македонской фаланги. Под защитой их оружия в два часа ночи двор покинул Mo и, исполненный страха и паники, спешно двинулся в столицу, по пути несколько раз подвергаясь атакам гугенотских отрядов. К утру, «в полнейшем беспорядке», он добрался до спасительного Парижа. Весь миротворческий итог [195] «большого путешествия», организованного королевой-матерью, оказался сведенным к нулю. Вера в политику веротерпимости рухнула. Семнадцатилетний Карл IX, который и прежде не славился хорошим здоровьем, после этих событий стал постепенно превращаться в угрюмого неврастеника [52].

Маргарита де Валуа никогда не писала об унизительных ситуациях, в которые попадала королевская фамилия во времена гражданских смут – как настоящая принцесса дома Валуа она являлась носительницей королевского Величества, «моего ранга», как она часто повторяет в мемуарах, и не могла даже в мыслях допустить любое ущемление прав и прерогатив своей семьи. Если отдельные эпизоды на эту тему все же присутствуют в ее мемуарах и переписке, то, как правило, они касаются только ее лично, причем королева убеждает читателя, что Божественное провидение всегда помогало ей любые неприятности обращать себе на пользу.

В октябре 1568 года неожиданно умерла старшая сестра Маргариты – королева Испании Елизавета Французская, и Екатерина Медичи спешно отправляет в Мадрид кардинала де Гиза с предложением Филиппу II руки своей младшей дочери. Трудно сказать, на что в действительности рассчитывала королева-мать, ведь в последние годы испанский король вел себя в отношении Франции и ее королевского дома все более бесцеремонно. Но, видимо, браком с Маргаритой она пыталась обеспечить, хотя бы на время, продолжение политики военного невмешательства Испании в дела Франции – ослабление последней в результате внутренних потрясений было очевидно. Филипп II ответил, что намерен жениться на своей австрийской родственнице, однако не будет против брака Маргариты и Себастьяна. Давая такой ответ, испанский король в очередной раз вселял во французов надежды, которые невозможно было осуществить, о чем ему было прекрасно известно. Король Себастьян, достигший к тому моменту совершеннолетия, продолжал находиться под огромным влиянием своих испанских родственников – бабки и матери, а также иезуитского окружения, которые уже были наслышаны о Маргарите и не желали терять своего влияния на короля. В апреле 1569 года португальский монарх сообщил Филиппу II, что в ближайшем будущем жениться не намерен [53]. [196]