Анна Гагарина - Слово о сыне Страница 7

На смену наушникам пришли репродукторы — эти похожие на картонные тарелки устройства, а нам они виделись даже красивыми, казалось, что они украшают дом. Служили они бесперебойно, через них мы узнали о победах нашего народа на трудовом фронте, о героических свершениях Стаханова, Кривоноса, Паши Ангелиной, Марии Демченко, четверки папанинцев, героев-летчиков Чкалова, Белякова, Байдукова, экипажа Михаила Громова, смелых летчиц Гризодубовой, Осипенко, Расковой.

Для нас эти имена стали родными и близкими. Их подвиги обсуждались с ребятами особенно подробно.

Ребятишки есть ребятишки... Послушают-послушают да и скажут:

— Я буду как Чкалов! А я буду известный, как Стаханов!

Но уж тут Алексей Иванович неизменно вмешивался:

— Ишь, Чкалов! До Валерия Павловича расти да расти! Стаханов... Работать надо совестливо... А то — знаменитый...

Ну это так, к слову. А разговор о радости, которую надо не пропускать!

Ведь что получается? Можно говорить, что устал, что работа тебя за день измочалила. А можно и по-другому: вспомнить, что тебя председатель похвалил, что зоотехник отметил чистоту на ферме, что надои увеличились. Усталый приходил с косьбы, пахоты или жатвы Алексей Иванович. Но за стол сядет, станет говорить не о трудностях, а о том, как славно поработали. Ребятам тоже хочется гордость испытать — в поле просятся. Конечно, специально это не делалось, я только подчеркнуть хочу, что мы с Алексеем Ивановичем никакого труда не чурались, даже больше — работу любили, а эта любовь помогала нам и детей воспитывать в уважении к труду. Увидишь, что ребята твои трудолюбивыми растут, новая радость придет — уже от гордости за сыновей и дочку.

Так что, считаю, трудовой образ жизни — самый главный воспитатель.

Поговорить с ребенком, конечно, тоже нужно. Но вот что замечаю: сейчас иные матери и отцы на отсутствие времени жалуются, а расспрашивать станешь — поймешь, что они все свое свободное время у телевизора проводят. Детектив — смотрят, «А ну-ка, девушки!» — смотрят, «Алло, мы ищем таланты» — смотрят, «Сельский час» — смотрят, все подряд смотрят. А чем ребята заняты, какой у них интерес, с кем дружат — не знают. Да еще объяснения своему нерадению найдут: школа воспитывать обязана. Школа-то обязана, но кто и когда с нас, родителей, эту ответственность снял?

У меня так и стоит перед глазами, как в зимние вечера заберется с ребятами Алексей Иванович на печку и начнет им сказки рассказывать. В сказках мудрости много, да и Алеша мой, что нужно, присочинит: или заленившегося Валентина устами сказочного богатыря подковырнет, или разбаловавшихся младших припугнет, или того, кто бахвалится, пристыдит... Ну и, конечно, любил рассмешить деток. Уж такой звонкий смех да веселые восклицания неслись из этого «клуба» — с печки, что самой смеяться хотелось!

А то соберутся в большой комнате у стола под висячей керосиновой лампой, просят:

— Мама! Книжку почитай.

Я все новые книжки в нашей избе-читальне брала. В Гжатске, когда туда по делам ездила, тоже старалась купить. Потом старшие подросли — Зоя стала ребяткам читать. А я рядом обычно сижу — шью. Я ведь всю семью обшивала. Пригодились те навыки, которые в Путиловском училище приобрела. Я старалась поскладнее ребят одеть. Уж не буду по-деревенски просто порты кроить, а брюки по всем правилам сошью. Юре да Бориске красивые матросочки делала: штанишки тогда шили на детском длинном лифчике, чтобы держались лучше, а рубашечки отделывали белыми и красными кантиками. Зое платье скрою в сборку. Получалось так складно, что наши деревенские женщины у меня даже выкройки просили да совета ждали.

Мне всегда хотелось, чтобы ребятам праздники запоминались, чтобы день этот был выделен из ряда других. Всегда хотелось их порадовать — вот и старалась к каждому празднику сделать им обнову. По нынешним временам это скромные вещички, но дети мои видели, как мама старалась, и ценили мои усилия. Они осознавали, что в подарке ценны человеческий труд и теплота. Вот и носили сшитые мною вещи аккуратно и бережно. И осталась у них эта привычка на всю жизнь.

Шью, а старшие ребята уроки делают, младшие рядом вертятся, ждут, когда Зоя освободится, читать им станет.

У Юры память очень цепкая была. Раз-два почитаешь ему — он уже все запомнил. Потом сам с выражением декламировал:

Села кошка на окошко,Замурлыкала во сне.Что тебе приснилось, кошка?Расскажи скорее мне!И сказала кошка: «Тише,Ну-ка, тише говори,Мне во сне приснились мыши,Не одна, а целых три».

 Как забавно передавал он этот диалог! Юра вообще очень тянулся к книгам, к новым знаниям. Он даже в школу стал потом ходить вместе с Зоей.. В деревенской школе правила помягче, да и учительница Анастасия Степановна Царькова нашу семью хорошо знала, потому и разрешала Юре находиться в классе. Даже иногда его вызывали, просили стихотворение рассказать — он читал без запинки. А сколько потом радости было: он настоящий ученик! В школьных вечерах самодеятельности Юра тоже участвовал. Читал:

Я хочу, как Водопьянов,Быть страны своей пилотом...

И еще одно стихотворение было тогда очень популярным:

Климу Ворошилову письмо я написал:«Товарищ Ворошилов, народныйкомиссар!В Красную Армию в нынешней год,В Красную Армию брат мой идет!Слышал я — фашисты затеяли войну,Хотят они ограбить Советскую страну...»

А последние слова были заверением, что, если, мол, что с братом случится, «я стану вместо брата с винтовкой на посту».

В 1940 году Юру даже послали в группе наших клушинских школьников на смотр художественной самодеятельности в Гжатск. Уехали они на два дня. Сколько же впечатлений у мальчика было от этой поездки-праздника. И дорога на лошадях до города, и ночевка в Доме учителя, и большой торжественный концерт в Доме пионеров. Сопровождала Юру, конечно же, его главная наставница и друг Зоя. Ей, безусловно, тоже все было внове, но она, чувствуя себя старшей, уступала слово своему братишке, успехами которого гордилась, а восторгом любовалась. Она пересказывала его радость и удивление. Больше всего поразили мальчика машины. Их-то он увидел впервые. Повстречает полуторку или «эмку» и с восторгом кричит:

— Это — мамина! Это — Валина! Это— папина! А это моя!

Директор школы, который возил ребят на смотр, сказал, что Юра стихотворение читал очень хорошо, вовсе не смущался. А как же иначе: я его тоже наставляла: «Надо так надо!»

...Пишу, и вроде все легко и гладко получается в воспитании: мы, родители, трудились, а дети за нами тянулись. Пример родительский в воспитании важен, но если бы только этим всем ограничивалось, тогда бы меньше было проблем.