Александр Перцев - Молодой Ясперс: рождение экзистенциализма из пены психиатрии Страница 7

Дед, с гордостью носивший старинную фамилию Тантцен, был человеком властным и строгим; тон его всегда был непререкаемым, и даже само молчаливое его присутствие подавляло окружающих. (Во всяком случае, так будущему философу казалось в детстве; дед умер, когда мальчику было десять лет.) Бабушка, всегда тихая и послушная воле супруга, была, по выражению К. Ясперса, весьма зла до работы: у нее все так и горело в руках. После смерти мужа она вступила в управление всем хозяйством и успешно справлялась с делом.

Дед был не только крепким хозяином, но и авторитетным политиком: его избирали членом ольденбургского ландтага[18]. Точнее, впрочем, было бы сказать так: земляки сделали его политиком именно потому, что он был крепким хозяином. Так оно было принято — в те годы, в Германии.

Родители: единение крайностей

Супружеская пара, давшая жизнь Карлу Ясперсу, складом характеров своих напоминала родителей другого философа, Фридриха Ницше. У певца Заратустры отец был интеллектуалом, придворным священником, душепопечителем — воспитателем принцесс, а мать происходила из сельской семьи и отнюдь не отличалась тягой к высокой культуре. По образованию и культурному развитию своему, по интересам и образу жизни родители Ф. Ницше являли собой противоположные полюса.

Родители К. Ясперса тоже были противоположностями по менталитету и стилю жизни, но именно это и обеспечивало гармонию между ними.

Во всяком случае, именно такое впечатление Карл Ясперс пытается создать в своих автобиографических произведениях. Посмотрим на их образы, а потом попытаемся выяснить, насколько они правдивы.

О родителях К. Ясперс пишет с неизменным восхищением, несмотря на их разительное отличие друг от друга в культурном отношении (а, может быть, именно благодаря этому, потому что гармония это созвучие различных звуков).

Отец будущего философа был политиком, банкиром и немного художником. Мать, урожденная Генриетта Тантцен, всецело посвятила себя домашнему хозяйству. Их сын Карл, как мы это вскоре увидим, унаследовал лучшие черты обоих родителей: он был практичным интеллектуалом.

Мать, будучи истинной дочерью крестьянина, считала своим долгом поддержание в доме неизменно жизнерадостной атмосферы. Ведь всякому сельскому жителю известно, что человек с веселым нравом лучше работает. Поэтому шуткой на селе считается любое сочетание слов, незамедлительно сопровождаемое смехом самого шутящего. Ответное произвольное словосочетание тоже сопровождается смехом. Сельская молодежь, собираясь вместе, непрерывно смеется, по поводу и без повода. Так потенциальные женихи и невесты показывают друг другу, что они здоровы и работоспособны. Человек жизнерадостен, значит, здоров и охоч до работы. Ведь больные люди не смеются…

Мать Карла Ясперса была весела и жизнерадостна даже тогда, когда для этого не было особого повода. (Именно в такие времена и надо было поддерживать семью своей бодростью.) Кроме того, дочь крепкого сельского хозяина Тантцена отличалась недюжинной житейской сметкой и какой‑то инстинктивной способностью к дипломатическому разрешению всех и всяческих конфликтов. Она ни на чем не настаивала, ничего не диктовала, но все как‑то само собой получалось в соответствии с ее волей.

Разумеется, родители дали ей образование, такое, которое считали необходимым и достаточным: хотя она и закончила всего лишь народную школу, но, как и всякая немецкая девушка из хорошей семьи, находила время для чтения и домашнего музицирования. В отличие от матери Фридриха Ницше, Генриетта Ясперс пыталась читать книги своего сына — философа. (Отец эти книги осилить не смог). В «Философской автобиографии» К. Ясперс написал о матери:

«Она осветила своей бесконечной любовью все мое детство, детство других младших в семье, всю последующую нашу жизнь. Она вдохновляла нас на достижение наших целей своим неукротимым темпераментом, окрыляла нас своим пониманием жизни, для которого не существовало рамок условностей, и оберегала нас своей мудростью» [С. 208][19].

Отец философа, Карл Вильгельм Ясперс, в отличие от матери, всецело посвятил себя делам общественным. Он являл собою благородного буржуа. (В отличие от России, этот социальный тип был весьма распространен в Европе, где буржуа даже вызывали друг друга на дуэль, отстаивая свою честь). Дворянское благородство в делах бизнеса, бизнес как высокое служение — эти словосочетания отнюдь не казались странными Карлу Вильгельму Ясперсу. Вспомним о том, что он с раннего детства жил в дворянских интерьерах, в поместье Зандербуш и в построенной отцом городской усадьбе. Но при этом он ни на миг не забывал, что все эти интерьеры были восстановлены или сотворены заново именно благодаря деловой сметке членов семьи Ясперсов — людей, которые сделали себя сами.

В результате Карл Ясперс — старший (будем именовать его так, в отличие от его сына — философа, названного Карлом Теодором Ясперсом) стал человеком, который сочетал в себе лучшие качества дворянина и буржуа, благородство и предприимчивость. Он рано проявил деловые способности: окончив юридический факультет, уже в 29 лет стал окружным начальником в Бутьядингене. Затем, стремясь обрести финансовую самостоятельность, он вошел в дирекцию «Сберегательной и ссудной кассы» в Ольденбурге, а с 1896 года стал руководить ею самостоятельно.

Карл Ясперс — старший был благородным банкиром: даже в годы большого дефицита свободных денег в стране он давал кредиты не более чем под пять процентов[20]. Его банк обслуживал не только крупных, но и самых мелких клиентов, которые вносили на свой счет всего 30 марок (обслуживание таких мизерных вкладов для банка никогда не окупается). Но Карл Ясперс- старший рассматривал свою деятельность в банке не как способ получения прибыли, а как высокое служение землякам. Ведь банк для них был учреждением необходимым. Нет ничего удивительного в том, что Карла Ясперса — старшего выбирали депутатом ландтага и председателем городского совета. Кроме того, он на протяжении 50 лет был председателем наблюдательного совета, контролировавшего деятельность Ольденбургского стекольного завода.

Как бизнесмен и банкир, он, естественно, был либералом. В газете «Везер — Цайтунг» от 2 ноября 1906 года его даже назвали «прирожденным вождем всех либералов»[21].

Возможно, именно поэтому он так любил одиночество. Либералы это вообще странная партия; это — партия индивидуалистов, которые совместно борются за то, чтобы каждый мог жить на свой собственный, отдельный лад. Главными их противниками всегда выступают люди, которые пытаются установить общий для всех порядок — прежде всего, чиновники, просветители и контролеры всех мастей. Но необходимость совместной борьбы даже за права индивидуальные либерала всегда тяготит именно своей совместностью. Отсюда и страсть к периодическому уединению.