Виктор Еремин - Тайны смерти русских писателей Страница 7

Действительно, времяпрепровождение молодежи этого семейства почти не имеет равного в петербургском свете. Причем Николай Федорович Хитрово умудрился так прожить до конца своих дней, что весьма смущало М. И. Кутузова. О Хитрово писали свидетели его мотовства: «Такой образ жизни лишен здравого смысла!» Даже умер весельчак от инсульта, который случился с ним во время очередного праздника.

А в молодости Николай и его сестры Екатерина и Наталья по личному указанию Екатерины II были привлечены к следствию за жестокое обращение с крепостными, но не были осуждены по примеру знаменитой Салтычихи. Помогли огромное богатство и связи при дворе. Преступное семейство лишь заставили продать все их села в Тверской губернии, где они до того и бесчинствовали. Отметим — вот с кем более всего общался и на кого равнялся юный Сушков!

Письмо его, обращенное к Николаю Хитрово, было такого содержания:

«Вы, наверно, удивитесь, милостивый государь, что я обращаюсь к Вам с одним делом, которое Вас так мало касается; но превосходство вашего сердца дало мне это право, и если б я Вас даже меньше знал, то и тогда я бы не колебался ни минуты им воспользоваться. Во имя дружбы, которая связывает Вас с Никитой Петровичем, сообщите ему втайне о моей смерти и передайте ему прилагаемый пакет. Не сомневаюсь, что Вы исполните мою просьбу. Я хотел бы выразить свое почтение вашим любезным сестрицам, которым желаю обрести супругов, не подобных мне. Так как они очень набожны, я прошу их обратиться к бородатым апостолам, чтобы немного помолиться за меня. Они исполнят их желания лучше, чем наши пьяницы-священники. Прощайте. Как видите, я сохраняю видимость приличия к прекрасному полу даже под косой смерти. Особенно хорош будет панегирик, прошу Вас, в стиле Баркова.

Четверг, в 7 часов вечера, Ваш слуга, который скоро им больше не будет,

Как видим, ни одной просьбы самоубийцы легкомысленный Хитрово не исполнил, да и веселым сестрицам его не стало до покойника никакого дела.

Второе письмо было адресовано Никите Петровичу Хитрово (1756–1809), женатому на двоюродной сестре Сушкова — Анастасии Николаевне Каковинской (1762–1842). Это семейство славилось по всей Москве своим гостеприимством, Сушков всегда был здесь обласкан, а потому и решил обратиться с важнейшей просьбой к Никите Петровичу:

«Милостивый государь Никита Петрович!

Известная мне чувствительность Вашей души решила меня написать к Вам сии строки, которыя Вы не прежде прочтете, как меня уже не будет на свете. Я не скажу да и не умел бы сказать Вам причину моего предприятия, которое покажется всякому отчаянным, однако ж оно не что иное, как плод моего пасмурного характера, который рано иль поздно необходимо привел бы меня к сему предприятию.

Но какова б ни была причина, следствие оной невозвратно. Знаю, что Ваше человеколюбивое сердце не снесет равнодушно известия о таком поступке, однако ж Вы будете в силах сохранить тетушку Прасковью Михайловну, в чем состоит все теперь мое желание. Я всегда умел чувствовать ея милости, но доказать благодарность соразмерную оным превосходило мои силы. Что мне сказать Вам больше? Живите в непрерывном благополучии и вспоминайте иногда меня, который был к Вам истинно привязан, таковое воспоминание утешает меня заранее, хотя я и не буду тогда его чувствовать. — Когда я воображаю, что в последний раз видел всех Вас, то и слезы против воли моей выступают из глаз, и я чувствую, что не все нити, привязывавшие меня к жизни, разорваны, но хотя с некоторым усилием превозмогу последний остаток слабости — приготовляться в другой раз к смерти было б для меня тягостно, а теперь половина дела исполнена. Теперь 3 часа пополудни, чрез 12 часов все силы мои исчезнут… но ето неизбежно. Впрочем, я спокойно провожу последние часы моей жизни, а завтра день наступит, и я его не увижу. — Примите труд переслать к дядюшкам приложенные при сем письма, если не теперь, то когда разсудите. Сто рублей моих денег принадлежат тетушке, у которой я занимал, и я доволен, что и во гробе не буду никому должным. При сем приложенные 35 рублей составляют все то, что у меня осталось, а больше не извольте требовать от Алексашки, на которого могли бы иметь подозрение. — Простите, кланяйтесь всем тем, которые меня любили; любезную Настасью Николаевну в мыслях целую и желаю всем тем того щастия и спокойства, коего мне недоставало. — К Рязанцам своим не пишу за тем, что такое послание неприятно, но всех в сию минуту воспоминаю…»

Добрейший Никита Петрович, получив это письмо с великим опозданием, был небывало обескуражен и расстроен, а Анастасия Николаевна даже всплакнула. Но всеобщее возмущение поступком Михаила было столь сильно, что случившуюся беду постарались скорее забыть. Мы же отметим в этом письме Сушкова довольно существенный момент. В те времена на 1 рубль можно было купить корову или небольшое стадо иной мелкой живности. Так что Сушков говорит о целом состоянии для любого крестьянина или дворового человека. При этом он мог брать такие суммы в долг и возвращать их. Это необходимо знать для понимания последующих двух писем:

Обращены они были к дядюшкам Храповицким, Михаил Сушков предполагал, что их передаст адресатам Никита Петрович, однако направила их братьям лично Екатерина II.

В письме Александру Васильевичу по-французски было писано.

«Милостивому государю дядюшке Александру Васильевичу Его Превосходительству Храповицкому в С. Петербург.

Дорогой дядюшка!

Когда Вы прочтете это письмо, вашего племянника уже не станет, ни благополучие, ни злополучие этого мира больше не будет иметь власти над ним. Одним словом, мое решение принято, я хочу умереть. Вы скажете все это «английский сплин», некоторые фанатики скажут это вселился в него дьявол — ничего подобного нет, во мне нет ни того, ни другого. Я изложил дядюшке Михаилу свои мысли, которые в самом деле в некоторых отношениях довольно своеобразны, но я хочу Вас избавить от труда читать подобное. Я даже не осмелился бы побеспокоить Вас настоящим письмом, если б не хотел Вам высказать мою благодарность за ваше доброжелательное отношение ко мне. Не важно, что в конце концов оно не имело никакой пользы для меня, но, оказывая Вам этот последний долг, я Вас умоляю питать эти благородные чувства, которые Вы имели ко мне, — питать их и к моим братьям и сестрам, ваша благосклонность им нужнее всего другого. Я уверен, что Вы исполните желание несчастного, который скоро уже не будет иметь чести называть себя вашим покорнейшим племянником

26 июля, в день получения известия о гибели племянника, Александр Храповицкий сделал в своем дневнике следующую запись: