Михаил Петров - В дни войны и мира Страница 7

К слову сказать, кроме нашего состава на железнодорожных путях стояло еще около десятка эшелонов с людьми, боеприпасами и боевой техникой. Вот уж действительно заманчивая цель для фашистских летчиков!

Пока добежал до вагона, где размещались Ворошилов и Жданов, вокруг загрохотали зенитки и пулеметы. С большим трудом уговорил главкома и члена Военного совета покинуть вагон. И вовремя! Едва мы оказались на улице, стали рваться бомбы. Вспыхнули пожары на путях и в жилых кварталах города. К счастью, в эшелон с боеприпасами бомбы не попали.

Как только прекратился воздушный налет, Климент Ефремович Ворошилов и Андрей Александрович Жданов продолжили заслушивание доклада командующего войсками фронта. Было принято решение перебросить на усиление 7-й армии еще несколько частей, оборонявшихся на Карельском перешейке. Забегая вперед, скажу, что эти меры позволили командарму Ф. Д. Гореленко, сочетая контрудары своих войск с упорным сопротивлением на занимаемых рубежах, к концу июля остановить наступление финских войск на этом направлении, нанеся им ощутимые потери.

Таким образом, первая попытка немецко-фашистского командования в короткий срок блокировать Ленинград, а затем с ходу овладеть им провалилась. Позже стало известно, что, крайне обеспокоенный таким положением дел, Гитлер лично выехал в штаб группы армий «Север», где 21 июля собрал совещание и потребовал от командующего Лееба «скорейшего взятия Ленинграда и разрядки обстановки у Финского залива». Бесноватый фюрер настойчиво внушал своим подчиненным, что с захватом города на Неве «будет утрачен один из символов революции». Однако этим надеждам врага не суждено было сбыться.

Вскоре наш состав из-под Петрозаводска вновь взял курс на Ленинград. Там главкома и члена Военного совета направления ждали новые неотложные дела. Необходимо было максимально использовать временную приостановку наступления немецко-фашистских и финских войск для дальнейшего укрепления подступов к городу на Неве, усиления его защиты.

По приезде, 24 июля, К. Е. Ворошилов и А. А. Жданов провели в Смольном собрание партийного актива Ленинграда. В его работе приняли участие также представители фронтов и Краснознаменного Балтийского флота.

Накануне Климент Ефремович всесторонне подготовился к выступлению на собрании партактива. Мне удалось предварительно ознакомиться с его докладом. В нем глубоко, аналитически было освещено положение на фронтах, указаны экстренные меры, принимаемые по укреплению обороны Ленинграда.

Собрание партактива прошло на высоком уровне. На нем кроме К. Е. Ворошилова выступили еще А. А. Жданов и А. А. Кузнецов. Первый говорил об усилении революционной бдительности, о мобилизации всех сил ленинградской парторганизации на отпор врагу. Второй поведал собравшимся о том, что уже дал Ленинград фронту.

А цифры эти были внушительными. Например, партийная организация города уже направила в действующие войска в качестве политработников и политбойцов 12 тысяч своих членов. Была создана армия народного ополчения в составе 10 дивизий и 14 отдельных артиллерийско-пулеметных батальонов, общая численность которой превышала 135 тысяч человек. В рядах этой армии находилось 20 тысяч коммунистов и 18 тысяч комсомольцев, являвшихся цементирующим ядром армейских коллективов.

На собрании партактива было доложено, что по инициативе Военного совета Северо-Западного направления и совместно с Ленинградским обкомом партии создана специальная комиссия, ведающая всеми оборонительными работами. На заводах и в мастерских города делаются железобетонные колпаки для орудийных и пулеметных огневых точек, металлические ежи, надолбы для оборонительных полос вокруг города и непосредственно на его окраинах. На промышленных предприятиях Ленинграда налажены ремонт и производство некоторых видов оружия и боевой техники, боеприпасов. Одним словом, город на Неве готовится к решающим сражениям.

В то грозные дни «Ленинградская правда» в номере за 2 августа 1941 года писала:

«Нам нужна суровая строгость во всем, максимальная требовательность, собранность, революционная настороженность. Сейчас все советские граждане — бойцы за дело Родины, вся страна — фронт. Где бы ты ни был — дома или на улице, в цехе или на поле, — всегда помни О войне, об опасности, угрожающей Родине, о своем долге гражданина и бойца. Всегда помни, что бдительность — условие победы. В нашем великом городе, наших селах и деревнях не должно остаться ни единой щели, куда бы мог проникнуть враг или его пособник».

Да, нужно было быть начеку. Коварный враг стоял едва ли не у ворот города. За несколько дней до занятия противником Новгорода вместе с К. Е. Ворошиловым мы побывали на передовых позициях его обороны. Здесь нам рассказали, что всего лишь за сутки этот древний город подвергся 36 воздушным налетам вражеской авиации. Да мы и сами, проезжая, видели, что Новгород превращен в руины, в нем пострадали все древнейшие памятники старины. Из жилых домов уцелело не более четырех десятков.

И все же главное командование Северо-Западного направления принимало все возможные меры, чтобы удержать Новгород в своих руках. Но слишком уж были не равные силы! Враг обладал на этом направлении более чем тройным превосходством. Его авиация безраздельно господствовала в воздухе. И 15 августа наши войска все же вынуждены были оставить город.

Как бы ни была тяжела обстановка на подступах к городу Ленина, советские воины верили: все это временно. Придет час, и подлый враг повернет вспять, будет разбит. И, приближая этот час, они проявляли чудеса мужества и отваги.

Столкнувшись с такой невиданной доселе стойкостью, некоторые гитлеровцы начали прозревать, понимать губительность и несправедливость развязанной против СССР войны. Вот, например, что говорилось в задержанном военной цензурой при 8-й пехотной дивизии письме солдата, попавшем в наши руки:

«…Раньше я старался ни о чем не думать и слепо исполнять все приказы. Я превратился в автомат, с которым можно делать все что угодно. Но больше нет сил продолжать все эти опустошения. Месяц на Восточном фронте для меня не прошел даром. Я понял, что война против России плохо для нас кончится. Мы наполовину ее уже проиграли».

На письме, в верхнем углу, имелась краткая резолюция цензора: «Передать в суд. Улик вполне достаточно».

Однако основная масса гитлеровских вояк, одурманенная нацистской и антисоветской пропагандой, продолжала еще верить в «скорую победу», рвалась к «цитадели большевизма», не задумываясь выполняла преступные планы своего командования.