Юлия Андреева - Любящий Вас Сергей Есенин Страница 7

А через несколько дней, возвратившись как-то домой из Наркомпроса, я вошел в комнату Дункан в ту секунду, когда на моих глазах эти часы, вспыхнув золотом, с треском разбились на части.

Айседора, побледневшая и сразу осунувшаяся, печально смотрела на остатки часов и свою фотографию, выскочившую из укатившегося золотого кружка.

«lesenin – nie chouligan, lesenin angel Isedore» – надпись, сделанная Айседорой, на зеркале в кафе «Стойло Пегаса»

Есенин никак не мог успокоиться, озираясь вокруг и крутясь на месте. На этот раз и мой приход не подействовал. Я пронес его в ванную, опустил перед умывальником и, нагнув ему голову, открыл душ. Потом хорошенько вытер ему голову и, отбросив полотенце, увидел улыбающееся лицо и совсем синие, но ничуть не смущенные глаза.

– Вот какая чертовщина… – сказал он, расчесывая пальцами волосы, – как скверно вышло… А где Изадора?

Мы вошли к ней. Она сидела в прежней позе, остановив взгляд на белом циферблате, докатившемся до ее ног. Неподалеку лежала и ее фотография. Есенин рванулся вперед, поднял карточку и приник к Айседоре. Она опустила руку на его голову с еще влажными волосами.

– Холодной водой? – она подняла на меня испуганные глаза. – Он не простудится?

Ни он, ни она не смогли вспомнить и рассказать мне, с чего началась и чем была вызвана вспышка Есенина.

Глава 7. Записки на зеркале

– Ты должен знать, что, когда ты вернешься, ты можешь войти в этот дом так же уверенно, как входил вчера и вошел сегодня, – пишет Айседора Есенину после очередной ссоры.

Как же это трудно, сначала писать любимому человеку, а потом отдавать текст, который, по идее, никто не должен видеть, переводчику. Собственно именно поэтому никаких длинных писем между Сергеем Есениным и Айседорой Дункан и нет. Лишь записки с кратким любовным посланием или телеграммы.

День за днем Айседора старается подстроиться к Сергею, приручить его к себе. Обычно ей доставались именно такие истеричные, себялюбивые, склонные к депрессиям мужчины. Она привыкла к скандалам Гордона Крэга[33], о котором дозволялось говорить либо в превосходной степени, либо никак. Генриха Тоде[34] с его экзальтированными чувствами, Париса Зингера с депрессиями и попытками суицида… Она умела быть нежной и дипломатичной, не замечать недостатков, прощать проступки…

– Изидора иначе не называла Есенина, как мой «Дарлинг», «ангел», и, желая однажды выразить свое чувство к Есенину, написала в «Стойле Пегаса» губной помадой через все зеркало: «lesenin – nie chouligan, Iesenin angel Isedore», – вспоминает Иван Старцев.

– Однажды, – рассказывает Илья Шнейдер, – Айседора неожиданно для нас написала на зеркале по-русски печатными буквами: «Я люблю Есенина».

Взяв у нее этот маленький карандашик, Есенин провел под надписью черту и быстро написал: «А я нет».

Айседора отвернулась, печальная. Я взял у Есенина карандашик и подписал: «Это все пройдет».

Айседора не стирала эти надписи, и они еще долго оставались на зеркале. И лишь накануне отъезда в Берлин Есенин стер все три фразы и написал: «Я люблю Айседору».

Глава 8. Свадебный переполох

Идея пожениться принадлежит самой Дункан, так как ей предстояли длительные гастроли, на которые она собиралась поехать вместе с Сергеем, дабы показать ему Европу и помочь перевести стихи и издать их за границей. Не будучи официально женатыми, они бы могли устроиться в Германии, Англии или Франции, но Айседора планировала после Европы показать Есенину еще и Америку. Пуританскую страну, в которой их ни за что не поселят вместе, если станет известно, что они не женаты. В свое время на этом уже обожглись Горький[35] с Андреевой[36]. Опять же молодое советское правительство справедливо опасалось, что, если отпустить сразу же и Есенина, и Дункан, позже могут не вернуться оба. Впрочем, изначальные планы свободолюбивой танцовщицы были куда как обширнее: забрать с собой не только молодого поэта, но и успевших чему-то научиться и сделать программу маленьких учеников! Дункан не привыкать гастролировать с детской труппой. Со своими прежними ученицами она объехала Европу и посещала Америку. Никогда прежде власти не препятствовали вывозу детей за границу. Все понимают: актерам, маленькие они или большие, нужна практика, необходим опыт жизни в новых условиях, погружение в языковую среду. Поняв, что Дункан не из тех людей, которые будут терпеть отказ, правительство задерживает в стране школу, но дает разрешение на поездку Есенину.

Сохранилось заявление С. А. Есенина на имя Луначарского[37] с просьбой выдать ему паспорт для поездки за границу. В документе он указал, что собирается поспособствовать изданию в Берлине советских поэтов. 25 апреля Есенин получает паспорт № 5072 для выезда за границу.

Айседора, как опытный администратор, продумала все: во-первых, первый выход на зарубежную сцену Есенина она привязала к собственным гастролям. Таким образом она могла рассчитывать, что заработает там, заключенные контракты давали ей в этом гарантию. Есенин тоже не должен был ехать в пустоту. Заранее были заключены договоренности с переводчиками, издателями, прессой:

– Ура! Варшава наша![38] – пишет С. Есенин А. Мариенгофу и Г. Колобову 19 ноября 1921 года из Москвы.

Сегодня, 19 ноября, пришло письмо от Лившица, три тысячи германских марок, 10 ф. сахару, 4 коробки консервов и оттиск наших переведенных стихов на еврейский язык с «Исповедью хулигана» и «Разочарованием». Америка делает нам предложение через Ригу, Вена выпускает к пасхе сборник на немецком, а Берлин в лице Верфеля бьет челом нашей гениальности.

Ну что, сволочи?! Сукины дети?! Что, прохвосты?!

Я теперь после всего этого завожу себе пару кобелей и здороваться буду со всеми только хвостами или лапами моих приближенных.

Заграничный паспорт Сергея Есенина для выезда в Америку. 13 сентября 1922 г.

За эти гастроли Дункан планирует продать недвижимость в Германии и Франции. Неудивительно, что пришлось идти на подобные жертвы – она же решила как минимум бросить Европу к ногам своего избранника. А для начала снабдила его средствами, на которые могла теперь существовать его семья – сестра и родители – в отсутствие кормильца: