Александр Штейнберг - Голливудский Раджа. Луис Мейер Страница 7

Свадьба Ирэн и Дэвида была намного скромнее. Предлогом был семейный траур – недавно умер Джейкоб Мейер, отец Луиса. После праздничного ужина молодые отправились в свадебное путешествие в Европу, посетив Англию и Францию. Ирэн вспоминает в своей автобиографической книге о том, что она была разочарована мужем, свадьбой, и не раз, отправляясь на одинокие прогулки по берегу океана, обдумывала – не совершила ли она роковой ошибки. Предчувствия ее не обманули, – она не была счастлива в браке с Дэвидом.

Да и кто из служивших этому монстру – Голливуду – мог похвастаться спокойной и безмятежной жизнью?

ЖЕНЩИНЫ И «ГОЛЛИВУДСКИЙ РАДЖА»

Женщины играли в жизни Мейера особую роль Он их любил, относясь трепетно ко всему, что их окружало: тонкие и возбуждающие запахи, красивая одежда, мелодичные или слегка хрипловатые голоса. Мейер был большим знатоком женщин, ценителем их красоты. Конечно, у него постоянно случались небольшие романы и интрижки на стороне, но чтобы влюбиться до самозабвения – нет уж, – Луис всегда знал меру и мог вовремя остановиться.

Играя роль строгого, но справедливого отца для актеров, Мейер, прежде всего, провозглашал высокие моральные идеалы. В контрактах актеров было записано, что им запрещено вступать в интимные отношения. В фильмах специальные консультанты всегда следили за тем, чтобы поцелуй не длился долее трех секунд. Мейер всегда говорил: «Я выпускаю такие фильмы, которые не стыдно будет показать моим девочкам».

Но это был типичный образец двойной морали. В Голливуде процветала запретная любовь, супружеские измены считались нормой жизни, пьянки, дебоши, оргии следовали одна за другой. Главное – чтобы все оставалось «в семье», не выходило за пределы студии, не проникало в прессу.

В течение долгих лет партнером Мейера был бизнесмен, киноделец Б. П. Шульберг. Он и его прелестная жена Аделин в течение многих лет дружили с Мейерами. Семьи обменивались визитами, проводили совместные уик-энды.

Луис боялся признаться самому себе, но он давно был влюблен в Аделин. Ее тип красоты нельзя было назвать классическим, но в ней был жизненный драйв, она всегда была центром любой компании, заразительный смех и острые замечания выделяли ее из окружения. Впервые у Л. Б. начался настоящий любовный роман с тайными свиданиями, любовным томлением, шифрованными записками и всем, что полагается в таких случаях. Грехопадение случилось в его огромном кабинете, когда Аделин пришла решать деловые вопросы.

Она вошла к нему, элегантная, пахнущая свежими резкими духами Герлен, и Мейер поднялся к ней навстречу, протягивая в приветствии обе руки. Он повел ее к гигантскому кожаному дивану, сел рядом и, к ее удивлению, заключил в объятия.

Он целовал плечи Аделин, руки, грудь. Затем он расплакался – неотразимый испытанный трюк – встал на колени. Он, стареющий Ромео с круглым брюшком, просил ее сжалиться над ним. «Ты не имеешь права так поступать с Маргарет!» – воскликнула Аделин. «Мы давно не спим вместе, – спокойно сказал Мейер, перестав плакать. Будь моей, и я подниму тебя до небес! Король Луис и королева Аделина будут править Голливудом!»

Знойный роман не помешал, однако, Мейеру обращать свое внимание и на других женщин, благо, претенденток было достаточно. Остается лишь удивляться неиссякаемой энергии Л. Б., который находился в вихре событий, общественных мероприятий. Случалось так, что утром одного и того же дня его вызывали для судебного разбирательства, а вечером ему вручали награды за общественную деятельность. Он произносил пламенные речи, постоянно находился на совещаниях, обсуждая с каждым главой департамента студии его проблемы. Он не упускал случая «поухаживать» за хорошенькими актрисами и старлетками. Как вспоминала впоследствии его верный секретарь Ида Коверман, «на знаменитом диване в его кабинете побывали все звезды Голливуда».

Начавшись столь бурно, роман с Аделин стал постепенно угасать, и внимание Мейера привлекла актриса Эстер Рэлстон. Мейер предложил ей для начала 750 долларов в неделю и пообещал, что она будет играть вместе с Кларком Гейблом.

Мейер распорядился отослать ее фотографии в прессу, сделав то, что впоследствии стало называться «раскруткой». Он пригласил Эстер на один из приемов, намереваясь ускользнуть с ней до окончания бала. Почувствовав это, Эстер после того, как Л. Б. ей шепнул: «Давай вместе исчезнем!» попросила своих друзей сесть к ней в машину. Она ничего не сказала об этом Л. Б. и, когда ее шофер открыл дверцу, Мейер, к своему ужасу, увидал в машине своих сотрудников. На следующее утро он вызвал Эстер к себе в кабинет, и набросился на нее со словами: «Ты думаешь, что ты очень умная? Обманула самого Мейера? Так знай, что я могу иметь любую кинозвезду, назови кого угодно, и Джоэн Кроуфорд, и…» Эстер не дала ему завершить эту тираду, молча поднялась со стула, и сказала: «Наверное, вы можете иметь кого угодно, но только не Эстер Рэлстон».

Мейер кричал на нее, грозя тем, что разорвет контракт, и она не будет работать на студии. Так и произошло впоследствии, однако, спустя несколько месяцев, она вернулась, и Л. Б. больше не касался этой темы.

Его влюбленности всегды были бурными, он, как рассказывают, предлагал дамам своего сердца миллионы лишь за то, чтобы они вышли за него замуж. Не все из них поступали благородно, большинство использовали его щедрость и восторженность. Его сердце множество раз переживало приступы влюбленности. Он предлагал пять миллионов долларов Джин Ховард, если она выйдет за него замуж. Джин поделилась этой новостью со своей приятельницей, а та дала ей совет: «почему бы и нет? Выйди за него замуж, побудешь пару лет миссис Мейер, зато обеспечишь себя на всю жизнь». Этот диалог услышал один из приближенных Л. Б., которого тот послал пригласить обеих дам на ужин. Верный служака донес шефу услышанное, очевидно, добавив некоторые пикантные детали.

Когда приглашенные дамы вошли к нему в номер, Л. Б. был уже в состоянии крайнего нервного возбуждения. Он кричал: «Как ты могла такое сделать? Поступить так низко, цинично?» Он схватил пустой стакан, налил в него виски, осушил залпом и бросился к окну, намереваясь выпрыгнуть. Присутствующие в комнате едва удержали его, в результате борьбы Мейер сломал большой палец.

На следующий день Джин с приятельницей должны были улетать в Лондон. Мейер, который пришел в себя после случившегося, умолял ее забыть о произошедшем, плакал, говорил, что безнадежно влюблен и не представляет дальнейшей жизни без нее. Он был в отчаянии, когда самолет поднялся в воздух. Ему пришлось некоторое время провести в госпитале, где он получал большие дозы успокаивающих лекарств.