Иван Жигалов - Свет маяка Страница 7

— Сколько же вам лет? — спросил Шуханов.

— Девятнадцать. Фамилия Чащина. Зовут Тося. Я комсомолка. Умею стрелять. Из ста выбивала девяносто семь.

«Свяжет нас по рукам и ногам», — в сердцах подумал Шуханов.

— Все это превосходно, Тося, — сказал он. — Но мы не можем вас взять. Не девичье это дело. Куда вы пойдете с нами, по лесам да болотам бродить? А если попадете к немцам? Знаете, что они с вами сделают?

— Знаю, уж нагляделась.

Бертенев поддерживал командира. Примерно такого же мнения были Кошкетов и Трофимов. Не совсем твердую позицию занимал Журов. Он был убежден, что если девушку оставят, то пойдет в его «подразделение». И все же колебался. Моряки были на стороне Лепова: оставить! Захаров, Нилов и Крепляков тоже были за это.

Первым в защиту Чащиной выступил Веселов. Еще там, близ деревни, когда они лежали в снегу, Лепов поведал мичману свою тайну. А после, когда Тося подожгла избу и попросилась в отряд, Веселов, недолго раздумывая, сказал: «Попросим командира».

— Конечно, — начал он, — если бы вопрос касался боевого корабля, я бы первым ответил: нет. Там женщинам нечего делать, они счастья не принесут. Но смотрите — горит ее родная хата! Разве можно ей вернуться? Повесят ее! А нам санитарка нужна. К тому же, если подходить с деловой стороны, — ну, какой Журов, прямо скажем, кок? Никакой. Не обижайся, Миша. Прошу вас, товарищ командир, принять девушку.

«Ну что ж, пожалуй, ребята правы, — подумал Шуханов. — К тому же Чащина местная, и с ее помощью мы скорее найдем путь к партизанам».

— Все слышали мичмана? — громко спросил Шуханов. — Есть не согласные с ним?

— Оставить!

— Надо принять!

— Ясно! Мы вас принимаем, но помните: если возникнет необходимость, оставим у надежных людей, — сказал Шуханов. — А сейчас — в путь, задерживаться больше нельзя.

Тосю Шуханов определил к Журову в качестве медицинской сестры и повара. Так Миша пополнил свое подразделение.

Чащиной вручили автомат покойного Летунова, его рюкзак и лыжи.

Снова в отряде стало четырнадцать бойцов.

На первом большом привале Шуханов долго беседовал с Тосей, но ничего утешительного она сказать не могла. О партизанах слышала и видела их, только где находятся — не знает.

— У меня тетя здесь недалеко живет, в деревне Сомово. Она до войны секретарем сельского Совета работала. Может, она что-нибудь о Карпове и Оленеве знает.

Слушая девушку, Шуханов вспомнил разговор с Асадовым. Ведь и полковой комиссар говорил об этих людях.

— Вы остановитесь в песчаных карьерах — там раньше был кирпичный завод, а я проберусь к тетке и все выведаю, — предложила Тося.

Была у Тоси и еще одна думка. В восьми километрах от Сомово, в Каменке, живет батин друг, Никита Павлович. По слухам, именно в этой деревне отец работает старостой. Тося хорошо знала Никиту Павловича и всю его семью.

— А сумеем мы найти эти карьеры? — поинтересовался Бертенев. — Сейчас зима, все занесло снегом.

Подумав, Чащина ответила:

— Если по дороге — доведу, а лесом, пожалуй, не сумею. Далековато. Места глухие, вдруг заблужусь.

— Заблудиться мы не можем, у нас есть карта, компас, — пояснил Шуханов. — Вот узнаешь ли ты места… Как ты назвала деревню?

— Сомово, — ответила Тося. О Каменке она опять умолчала, хотя эта деревня ближе расположена к песчаным карьерам.

По карте разыскали развалины кирпичного заводе. Измерили расстояние: около сорока километров. Учитывая, что придется обойти деревни, прибавили еще десять.

— Пойдем! — сказал Шуханов.

Тося не стала обузой для отряда. Да и ребята как-то подтянулись, повеселели. Самого скучного из всех Журова и то будто подменили. Два дружка-лесгафтовца даже попытались ухаживать за Тосей. Веселов отозвал их в сторону и посоветовал «отработать самый полный назад». Вася и Ваня все поняли.

Тосе вручили солдатские штаны из резервного фонда. И теперь она сильно походила на краснощекого мальчугана-подростка.

— Добрый камуфляж получился, — заключил Рабралов, осмотрев Тосю.

Незнакомое слово смутило девушку.

— Это что-то нехорошее?

Веселов засмеялся:

— Да разве моряки способны на плохое. Так у нас на флоте называется маскировка корабля…

— А-а, — рассмеялась Тося. — Понятно.

Журов из личных запасов шелка помог Тосе смастерить что-то наподобие белой накидки.

Однажды Шуханов случайно подслушал разговор Лепова и Журова.

— Чащина медсестра и повар, — говорил Журов. — Она в моем подразделении. За ее жизнь отвечаю я… В разведку она с тобой не пойдет. Понял?

— Понять-то понял, Миша, — спокойно отвечал Лепов. — Но надо ведь и с ее желанием считаться.

— Боец обязан беспрекословно выполнять приказ командира.

— Миша, ты мне начинаешь нравиться… А с Тосей мы все же поговорим…

Из-за снегопадов было трудно продвигаться. К счастью, близ небольшой речки нашли сарай, и Шуханов разрешил отряду переждать непогоду.

Кошкетову удалось убить лося, и Чащина готовила еду. В сарае горел маленький костер. Из почерневшей от копоти кастрюли исходил аппетитный запах вареного мяса. Тося помешивала лопаточкой и тихо рассказывала:

— Страху мы натерпелись. В ноябре в соседней деревне партизаны разгромили немцев. Понаехали каратели, взяли заложников, увезли в комендатуру и после пыток всех расстреляли. Искали Волкова, Карпова, Оленева. Солдат нагнали, собирались, видно, с партизанами разделаться. Сколько тогда деревень сожгли…

Веселов снял с костра кастрюлю. Все ели молча. Шуханов думал: «Значит, против партизан немцы большие силы направили. Наверное, тогда же и Комково сожгли».

Мясо уложили в рюкзаки и отправились в путь. Так же, как и раньше, обходили населенные пункты, делали короткие остановки для отдыха.

Из очередной разведки вернулись Захаров, Нилов и Лепов. Алексей был чем-то расстроен. Он отозвал Шуханова и Бертенева в сторону.

— Чертовщина получается, — сказал лейтенант. — Просто не могу поверить. Тосин отец — староста.

Появись сейчас в лесу немецкие автоматчики, и они бы так не удивили Шуханова, как эта ошеломляющая новость.

Между тем Лепов рассказал: они набрели на лесной лагерь, пробрались в холодную сырую землянку и ужаснулись: там сидели трое больных, исхудалых детей, завернутых в лохмотья, а около камелька, прямо на земле, лежал дряхлый дед, единственный кормилец тех ребят. Самому старшему лет семь. Отец детей, сын старика, на фронте, а мать фашисты убили за то, что не хотела отдавать им свою избу.

— Немцы выгнали всех колхозников из деревни и разместили в ней своих солдат, — продолжал Алексей. — Дед, по-моему, знает, где находятся партизаны, но молчит.