Александр Житинский - Дневник maccolita. Онлайн-дневники 2001–2012 гг. Страница 7

Помню, мама входила в спальню, где укладывались на ночь мы с братом, и командовала: «Руки на одеяло!»

И мы послушно выкладывали руки поверх одеяла, совершенно не понимая, зачем это нужно.

Иногда по утрам я обнаруживал на простыне маленькие отвратительные сгустки непонятного происхождения. О слове «поллюции» я узнал лет через 20. А тогда я ломал голову, но спросить ни у кого не решался.

Занятия спортом, мамины приказы и общая неосведомленность в вопросах пола позволили сохранить полную девственность (а как это будет в мужском роде?) до весьма зрелого возраста.

Это привело к тому, что свой первый осознанный оргазм я испытал в 20 лет с моею первою женой, за месяц до свадьбы, и страшно испугался. До этого примерно месяц мы с нею пытались понять – как это все нужно делать, наконец нам удалось что-то куда-то поместить, и буквально через минуту меня взорвало, и вот тут я подумал, что это ненормально. То есть экспериментировать и получать от этого удовольствие было нормально, но результат потряс. Я поразмыслил и повторил эксперимент.

Результат был тот же.

Тогда я понял, что так и надо. Это нормально.

Но не перестаю этому удивляться до сих пор.

ФСБ (2)

2 февраля

Этот эпизод описан в повести «Типичный представитель» (пока в Сети нет).

К нам на дачу приехали гости. Это были друзья отца. Они привезли с собою дочь семнадцати лет. Мне в то лето еще не исполнилось пятнадцати. Дочку звали Вера. Она была уже вполне оформившейся девушкой, как я сейчас понимаю.

Не помню, чем мы занимались днем. Вероятно, Вере было скучно с малышами – мною и моим одиннадцатилетним братом. Вечером нас уложили спать в одной комнате. Вера заняла кровать брата, я спал на своей, а брат устроился на раскладушке. Между мной и Верой был стол.

Я никак не мог заснуть. В комнате было темно. Вера, не шевелясь, лежала в постели. Брат заснул сразу. Я водил языком по пересохшему нёбу. Язык тоже был сухим.

– Принеси воды, – вдруг тихо приказала Вера.

Я встал и на цыпочках направился на кухню. Дом уже спал. Подушечками пальцев я ощущал холодный крашеный пол. Я ни о чем не думал, только боялся, что проснется мама. Сердце стучало в майку. Я зачерпнул кружкой воды из ведра и пошел обратно, не слыша себя.

– Вот, – прошептал я, протянув руку в темноту.

Ее пальцы коснулись моего локтя и, спустившись по руке, нашли кружку. След этих пальцев ослепительно вспыхнул в темноте. Она взяла кружку, а я остался стоять с протянутой рукой. Мне казалось, что рука стала бесконечной и превратилась в ее длинное прикосновение.

Так я стоял, пока холодная кружка не ткнулась мне в ногу выше колена.

– Попей, – сказала Вера.

Я опустил руку и схватил кружку за ободок. Постукивая зубами о край кружки, я глотнул воду. Что мне делать дальше – я не знал.

– Чего ты стоишь? – спросил ее голос.

Я вдруг улегся на стол животом и свесил голову к ее подушке. Рука с кружкой существовала где-то в пространстве. Другой рукой я держался за край стола.

Из темноты выплыло ее лицо. Оно коснулось моей щеки, и мягкие губы поползли по ней к моим губам. Я повернул голову, и ее губы оказались у другой моей щеки. Рука с кружкой вдруг вернулась ко мне. Я почувствовал, что она напряженно застыла в воздухе над раскладушкой брата.

– Поставь кружку, – сказала она.

Легко сказать! Я не знал, куда ее поставить. Тогда Вера снова избавила меня от кружки, поставив ее на пол. У меня появились рука, ладонь и пальцы.

Дальше были прикосновения – без слов и поцелуев. Моя свободная рука нашла ее и тихо-тихо двинулась в путь, ужасаясь происходящему. Рука думала отдельно. Я же не думал совсем, а только касался ее лица неподвижными губами. Рука нашла пуговку на спине и удивилась. Ее пальцы путешествовали по моему затылку к шее. И мои пальцы поехали куда-то по узенькой и гладкой полоске материи. Уши горели. Одним из горячих ушей я ощущал жар ее дыхания. Моя рука пробралась к ее груди, и я почувствовал, что теряю сознание.

Тут проснулся брат и приподнялся на раскладушке.

– Ты чего на стол залез? – спросил он.

Мы с Верой отлетели друг от друга бесшумно, как тени. Я услышал, как противно скрипнуло о пол днище кружки. Кружка полетела по воздуху, и раздался глубокий спасительный звук глотка.

– Жарко… – вздохнула Вера. – Хочешь воды? – спросила она брата.

Сонный брат нехотя выпил воды. Я стал сползать по столу на животе к своей кровати и упал в нее наоборот, оказавшись ногами к подушке. Переворачиваться я не решился, а только перетянул по себе подушку к голове, перевел дух и прислонился щекой к ледяной никелированной спинке кровати. Потом я заснул.

На следующий день Вера вела себя так, будто ничего не произошло. Вообще ничего. Мне даже стало казаться, что все приснилось. Я ощущал досаду. Я был уверен, что наша ночная тайна связала нас на всю жизнь. Но напоминать об этом я не решался.

Оказалось, что близость – а это и было тогда близостью для меня – не имеет решающего значения. Открытие меня ошеломило и продолжает ошеломлять до сих пор, правда, в сильно разбавленном виде. До сих пор я испытываю недоумение, когда обнаруживаю, что ночные страсти, прикосновения, разговоры – наутро исчезают куда-то, затихают, обесцвечиваются и во всяком случае не способны перевернуть жизнь вверх дном.

Мы с Верой пошли на пляж и купались. Потом мы укрылись в душевых кабинках, чтобы смыть соленую морскую воду. Женская и мужская кабинки разделялись деревянной перегородкой, в которой были просверлены дырки. Они не были даже замаскированы.

Я прильнул к одной из них глазом. Холодная вода падала на меня из душа. Я трясся всем телом, зубы у меня стучали. За перегородкой в тонких струйках воды стояла Вера. Плавными движениями рук она омывала тело. Не знаю, приходило ли ей в голову, что перегородка усеяна отверстиями. Во всяком случае, она вела себя совершенно спокойно и артистично.

Я же дрожал, повторяю.

В мою кабинку вошел какой-то мужик, и я отпрянул от дырки. Мужик стукнул меня кулаком по заду, ухмыльнулся и сам припал к отверстию. Я в ужасе выскочил из кабинки, едва успев натянуть трусы.

Пояснение к тексту ФСБ

2 февраля

Как уже говорилось, ФСБ-2 взят из повести «Типичный представитель», входящей в цикл «Записки младшего научного сотрудника». Эти повести и рассказы были написаны в 1968–74 годах, публиковались в «Авроре» и других журналах и альманахах, но полностью как книгу «Дитя эпохи» мне удалось издать их лишь в 1993 году.

За Петю Верлухина (так звали моего героя, от лица которого написаны все эти вещи) мне часто доставалось – в «Правде», в Литгазете, на местном питерском уровне. Помню, в 1974 году, когда только вышла из печати «Сено-солома» и в журнал «Аврора» пошли письма читателей (надо сказать, весьма лестные), случилось собрание Союза писателей (я тогда не был его членом), на котором выступила нынешний вице-премьер, а тогда первый секретарь Обкома комсомола Валентина Ивановна Матвиенко.