Сборник статей - Личности в истории. Россия Страница 7

Удивительно, в их дневниках почти нет рассказов о невзгодах, но все-таки многое можно прочитать между строк. Сорокаградусные морозы («сколько они унесли у нас здоровья!»), жестокое подавление бунтов, грубость офицеров, болезни. Переживания за друзей, умирающих в тюрьме, сходящих с ума в одиночках. Страх за детей, родившихся на каторге, где не было нормальной врачебной помощи. И постоянная, непроходившая тоска по оставленным в далеком Петербурге детям. «Еще год, и Лизанька станет забавной, но, увы, не для меня. Даже на ножках мне бог не дал ее увидеть… Мне бы очень хотелось… чтобы вы не позволяли ей учиться петь до 15–16 лет, так как я слышала, что это очень плохо для груди», – писала Александра Муравьева своей сестре Софи.

После неожиданной смерти Александрины, ушедшей в 28 лет, каждая спрашивала себя: «Что станет с моими детьми после меня?» Александрина умерла зимой, и вырыть могилу плац-адъютант приказал каторжникам уголовного отделения, пообещав немалые деньги. «Ничего не нужно, – ответили те. – Без нее мы осиротели, сделаем все как надо». Перед смертью она, чтобы не будить свою маленькую дочку, попросила принести ее куклу и крепко поцеловала на прощание.

Во всех невзгодах они оставались самими собой – встречая с достоинством неотвратимое и борясь до конца за то, что зависело от них…

Сибирь – Петербург —…

«Надо сознаться, что много было поэзии в нашей жизни, – вспоминала Полина Анненкова. – Если много было лишений, труда и всякого горя, зато много было и отрадного… Всех связывала тесная дружба, а дружба помогала переносить неприятности и заставляла забывать многое».

В тесной камере, задыхаясь от недостатка воздуха и света, Бестужев мечтал создать корабельный хронометр нового образца. Загорецкий собирал из кастрюли и картона стенные часы в подарок Александрине. Когда со временем режим содержания стал мягче, они выписали инструменты и осваивали ремесла – столярное, ювелирное, кузнечное. Читали друг другу лекции по астрономии, физике, химии, анатомии, философии. В тайных посылках получали литературу по всем отраслям знаний, журналы, газеты, сами переводили книги – от Купера до «Истории Римской империи».

«Достаточно было упоминания в печати о какой-то достойной книге, – писал Николай Лорер, – как наши феи почти тут же ее нам передавали». Трубецкая, переписываясь с родными, помимо семейных вопросов, обсуждала книжные новинки и укоряла свою сестру, жившую в Петербурге в обществе писателей, за незнание литературы.

Влюбившись в Сибирь, они начали изучать ее природу, обычаи сибиряков. Разрабатывали обширный план развития сельского хозяйства Сибири, проекты училищ, строительства дорог. Писали учебники, бесплатно обучали детей. Распространение ремесел в Забайкалье – во многом их заслуга. Особым событием стало открытие мужских и женских школ для детей всех сословий и национальностей.

Многие русские женщины стремились в Сибирь, к своим мужьям, но многим было отказано. Николай I запретил 18-летней Анастасии Якушкиной поехать с детьми к своему супругу – она больше никогда его не увидела. Анастасия воспитывала двух мальчиков в любви и уважении к отцу. Когда сыновья подросли, Иван Якушкин писал им издалека письма-напутствия. Через 17 лет Анастасия умерла, и долго никто не решался сказать ему об этом.

После амнистии кто-то из декабристов остался навсегда в Сибири, другие разъехались по российским губерниям (и о каждом сохранились на новых местах самые благодарные воспоминания), кто-то вернулся в Петербург, в Москву.

Наталья Фонвизина, уезжая, остановила свою карету у каменного столба на границе Азии и Европы. Встала лицом к Сибири и низко поклонилась ей, благодаря за хлеб-соль и гостеприимство людей. «Поклонилась и родной земле, которая неохотно, словно мачеха, встретила меня». В Москве ее приняли холодно, шушуканьем и равнодушием.

«Довелось мне видеть возвращенных из Сибири декабристов, – писал Лев Толстой, – и знал я их товарищей и сверстников, которые изменили им… и пользовались всяческими почестями и богатством. Декабристы, прожившие на каторге и в изгнании духовной жизнью, вернулись после 30 лет бодрые, умные, радостные, а… проведшие жизнь в службе, обедах, картах были жалкие развалины, ни на что никому не нужные, которым нечем хорошим было и помянуть свою жизнь».

Перед смертью Николай Фонвизин попросил свою Наталью написать в Тобольск: «Передайте, пожалуйста, всем моим друзьям и товарищам, назвав каждого по имени, последний привет мой на земле. Другу же моему, Ивану Якушкину, передайте еще, что я сдержал данное ему слово при получении от него в дар, еще в Тобольске, этого одеяла, обещая не расставаться с ним до смерти».

За два дня до своего ухода из жизни декабрист Александр Поджио приехал на могилу дорогих своих друзей – Марии и Сергея Волконских – и долго сидел, глядя на плывшие по небу облака.

Е.П.Б. Загадка сфинкса

Елена Сикирич, руководитель российской классической философской школы «Новый Акрополь»

Ее называли СФИНК СОМ XIX века. Люди либо любили ее, либо ненавидели, либо восхищались ею, либо поливали грязью. Ее труды либо вызывали бурю споров и обвинений, в большинстве своем несправедливых, либо давали толчок интереснейшим духовным поискам, научным открытиям, благодаря им рождались новые философские мировоззрения и произведения искусства. «Пожалуй, никому в XIX веке не удалось столь изрядно пощипать перья религиозных предрассудков, спиритического шарлатанства и интеллектуального снобизма, как ей. Стоит ли удивляться, что клеветники обвиняли ее именно в том, против чего она сражалась почти в одиночку с силой, меткостью и дерзким юмором Гаргантюа», – писал доктор П. Вайнцвайг.

Кто Вы, госпожа Блаватская?

В богатой событиями биографии Е.П.Б. было почти все и «на любой вкус». Знакомство с ее жизнью и удивительными приключениями, уникальными способностями и талантами во многих людях рождает недоуменный вопрос: неужели все это правда и нет в этом ни малейшей выдумки? Ведь нужно учесть, что шел XIX век, что женщинам той эпохи была закрыта возможность получить образование и большинство из них ждала одна участь – выйти замуж, вести домашнее хозяйство и, если повезет, изучать этикет, языки и музыку.

Елена Петровна Блаватская

В эпоху, когда транспортные коммуникации не были развиты так, как сейчас, Елена Петровна объезжает чуть ли не весь мир, терпит два серьезных кораблекрушения, участвует в сражениях за освобождение Италии и получает тяжелые ранения, несколько раз заболевает странными, неизвестными болезнями, грозившими ей смертью, да и вообще нередко оказывается между жизнью и смертью и всегда чудом спасается. Ей удается проникнуть в Тибет, прожить там несколько лет, получить удивительные познания и стать ученицей Великих Учителей – Махатм Мудрости, чтобы потом вернуться в «западный мир», передать ему давно забытые учения и вновь рассказать о существовании Братства Мудрецов, хранителей этих учений, с давних времен известных и почитаемых на Востоке. Она основывает знаменитое Теософское общество, отделения которого очень быстро возникают во многих странах. Она обладала такими сверхъестественными парапсихологическими способностями, что, если составить перечень совершенных ею «чудес», он будет очень длинным. И эти чудеса были столь невероятны, что люди с трудом верили в них… Общественность предпочитала считать их фокусами и обвинять автора в мошенничестве…