Любовь Овсянникова - Шаги по земле Страница 7
- Категория: Документальные книги / Биографии и Мемуары
- Автор: Любовь Овсянникова
- Год выпуска: 2014
- ISBN: 978-3-65956-934-0
- Издательство: YAM Young Authors’ Masterpieces Publishing
- Страниц: 118
- Добавлено: 2018-08-13 23:50:22
Любовь Овсянникова - Шаги по земле краткое содержание
Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Любовь Овсянникова - Шаги по земле» бесплатно полную версию:Воспоминания о детстве, которое прошло в украинском селе. Размышления о пути, пройденном в науке, и о творческом пути в литературе. Рассказ об отце-фронтовике и о маме, о счастливом браке, о друзьях и подругах — вообще о ценностях, без которых человек не может жить.
Книга интересна деталями той эпохи, которая составила стержень ХХ века, написана в искреннем, доверительном тоне, живым образным языком.
Любовь Овсянникова - Шаги по земле читать онлайн бесплатно
Я решила слезть со стола, но встать на стул не удавалось. Все попытки оказались безуспешными: я ложилась животом на стол, опускала вниз ноги, но они не доставали до твердой опоры и страшно зависали в пустоте. Когда я почувствовала, что забралась слишком высоко и путь назад отрезан, все похолодело внутри. Показалось, что я никогда не встану на землю. Я не оставляла попыток попасть на стул. Обхватив края столешницы, пробовала съехать вниз, удерживаясь только руками, но длины рук не хватало, чтобы повиснуть на них и дотянуться ногами до сидения. А просто разжимать руки и прыгать было страшно. В какой-то миг показалось, что я навсегда останусь в таком положении и ни вперед, ни назад не сдвинусь. Торец столешницы вдавливался в грудь, вминал живот и мешал дышать. Оставив попытки, я с трудом возвратилась на стол и села, поджав ноги.
О том, чтобы звать взрослых, не думала — было очевидно, что меня не услышат, как не кричи. Я постаралась избавиться от противной дрожи в теле, возникшей то ли от старания спустить себя на стул, то ли от страха, и осмотрелась. Скоро я увидела то, что могло мне пригодиться, — книгу, которую читал отец.
Я поднялась и осторожно шагнула по столешнице. С настенной полки сняла толстый том, резко наклонившись от внезапной его тяжести. Пришлось положить книгу на стол и отдохнуть, при этом я инстинктивно села на нее. О, теперь стол стал выше! Так это же и стул станет выше, если на него положить эту книгу? Идея показалась стоящей.
Поглощенная заботами о том, чтобы положить толстую книгу на стул, я не услышала, как в дом вошел отец.
— Что доця здесь делает? — спросил он.
— Цитает, писает, — ответила я.
— Как? — вскрикнул отец. — Ты обрисовала чужую книгу?
Папа выхватил книгу, но, убедившись, что она цела и невредима, положил на стол.
— Как ты здесь оказалась? Ну-ка слазь!
— Доця нимизе.
— Умеет… Давай слазь.
Я молчала.
— Слазь на стул, я тебя поддержу.
С упорством, достойным похвалы я снова взялась за книгу и потянула ее к краю стола, чтобы бросить на стул и сделать его выше. Папа просто остолбенел, глядя на меня.
— Что ты делаешь?
— Доця не стистанет. Доця на книзю станет.
— Ха-ха-ха! Подожди, — сказал папа, продолжая смеяться, и позвал маму: — Паша! Паша! Иди, посмотри, какую мы изобретательницу себе вырастили! Нет, ты подумай, говорит: «Доця не достанет, доця на книгу встанет».
В дом вбежала встревоженная мама.
— Вот посмотри! Посмотри! Она ножками не достает до стула, а прыгать боится. Так она, глянь, что придумала — подложить на стул книгу. Представляешь? — отец был возбужден, и я поняла, что делаю что-то выдающееся и он мною гордится.
— Давай, давай, покажи маме, как ты будешь слазить, — торопился отец, а я уже подтянула книгу на край стола и раздумывала, как перебросить ее на стул так, чтобы она не разлетелась, да еще на глазах у папы.
— Скажи, как ты будешь слазить, а? — растолковывал отец, что от меня нужны только объяснения, а не действия.
— Доця не стистанет, доця на книзю танет…
Мама всплеснула руками:
— Оно же еще такое маленькое!
— Как ты это придумала? — отец явно хотел от меня большего, чем я могла, поэтому я не отвечала. — Без книги слазь, — сказал он и убрал книгу.
Я снова легла животиком на стол и начала спускать ножки вниз, удерживаясь за края стола руками. Я действовала смелее, но, как было и до этого, ощутила, что до стула все равно не достану.
— Прыгай на стул, — настаивал отец. — Я подхвачу тебя, не бойся.
— Доця нимизе, — я замахала свободно свисающими ножками, демонстрируя сказанное.
— Наша умничка! — отец растроганно подхватил меня на руки и поставил на пол.
Родители заговорили о том, что из меня вырастит, еще о чем-то, вспоминали мои первые осмысленные слова, а затем забыли обо мне и просто разговаривали о приметах, предсказывающих будущее. В годы послевоенного лихолетья, разбросавшего людей по фронтам, госпиталям и концлагерям, счастливых историй с предсказаниями, предчувствиями, сбывшимися снами и приметами было много. Люди любили их, часто пересказывали друг другу.
Вызволенная папой из плена высоты, неизвестно каким умом, каким изначальным знанием или сверхъестественной способностью я осознала, что познала настоящий ужас, не разорвавший сердце только потому, что недалеко были родители, которые могли спасти меня. А если бы их не было поблизости? Воображение абсолютно четко воспроизвело панику, возникшую от неумения слезть со стола. Я почувствовала, что могла бы погибнуть от страха, не говори со мной охранная интуиция, подаренная природой. Она же продиктовала убеждение в том, что впредь надо слушаться родителей и не попадать в ситуации, из которых я не способна выбраться сама. То, о чем я сейчас написала, важно. Ибо эти мысли, из-за младенческого возраста выраженные как-то по-другому, отчетливо помнились всю жизнь, и я руководствовалась надиктованной ими осторожностью.
Все правильно, ведь наша избирательная природа оставляет в памяти лишь то, что окрашено сильными эмоциями. Первый ужас мне дано было познать в два года, и он сделал свое дело — запомнился, а вместе с тем подсказал, что мои возможности не безграничны. Наверное, с тех самых пор я и начала взвешивать свои действия, редко поддаваясь соблазну поступить безрассудно.
Но вот спал дневной зной, солнце склонилось к закату, поднимая лучи вверх, где они ласкали дальние облака, и на землю упала их прозрачная тень. Свист воздуха — по двору носятся ласточки, гнездящиеся в нашем сарае. В нагретую вязкую тишину медленно проникают сумерки, глуша резкие звуки. По капле сюда просачивается ночь.
3. Отношение к куклам
Игрушки… Даже не помнятся… Были машины, Дюймовка в открывающемся при вращении тюльпане, еще что-то. Я безжалостно с ними обращалась, разбирала до винтика, а потом пыталась собрать, что получалось не всегда, так что мама досадовала: ну почему ее ребенок не может поиграть нормально, как все дети, а сразу все ломает? Кубики с картинками, пирамидки из разноцветных плашек, совочки, формы для создания фигурок из мокрого песка, и все такое быстро переставали меня интересовать, в них не было тайны, а просто лепить куличи, копать или строить мне было скучно. Помню первую куклу — пластмассового пупсика с ножками и ручками на резинках. Зачем она мне нужна была, такая уродина? У людей конечности так не вертятся.
Потом мне купили вторую куклу.
— Она все время спит, — сказала мама, — покачай ее, спой песню.
Еще чего не хватало! Что-то противилось тупому нянченью тряпичного изделия, видимо, инстинкты подсказывали, что мне это не пригодится. И эту куклу, больших размеров, вполне похожую на человечка, я тоже разорвала, обнаружив внутри опилки. После этого куклы долго вызывали у меня брезгливость и неприятие, и вернулась я к ним лишь тогда, когда научилась шить — они стали моими первыми моделями. Но ненадолго, скоро я сама заняла их место, стала себе моделью, экспериментируя у зеркала с фасонами одежды.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.