Эндрю Ходжес - Вселенная Алана Тьюринга Страница 70

«Были опрошены… представители Федерального Бюро Расследований, Центрального Разведывательного Управления и служб разведки Армии, ВМФ и ВВС США.

Все агентства придерживаются единого мнения о том, что сексуальные извращенцы в правительстве представляют собой угрозу государственной безопасности.

Эмоциональная нестабильность, присущая большинству сексуальных извращенцев, и слабость их нравственных создают угрозу их вербовки иностранными агентами… Кроме того, большинство извращенцев, как правило, собирается в одних и тех же ресторанах, клубах, барах… Среди служб разведки общепринятым является мнение о том, что любая шпионская организация мира сочтет сексуальных извращенцев, располагающих, либо имеющих доступ к конфиденциальным материалам, главными целями для оказания давления в первую очередь. Практически в каждом случае и, несмотря на протесты со стороны извращенцев о том, что они никогда не уступят шантажу, подобные граждане неизбежно проявляют значительное беспокойство в отношении факта, что их образ жизни может стать известен друзьям, коллегам и в целом быть предан огласке».

ФБР стало свидетелем того, как «русская разведка поручила агентам сбор информации о частной жизни правительственных чиновников…», сделать вывод не составляло труда. Следует признать, что в данной аргументации имелось зерно истины, отражавшее неоспоримые реалии. Порицание со стороны общества вело к тому, что гомосексуалистя были особенно уязвимы перед шантажом, и разве можно было ожидать, что советская разведка не воспользуется этим. Такова была политическая данность.

Особое положение гомосексуалистов в обществе – далеко не новость. Однако теперь реакция правительства на них и на другие проявления индивидуального поведения должна была ужесточиться. Шел переходный период, когда порядки, пригодные в 1930-х или уместные в экстренных условиях Мировой Войны, стремительно сменялись новыми реалиями противостояния двух сверхдержав, вооруженных ядерным арсеналом. Теперь крупные научные предприятия приходилось поддерживать в постоянной готовности к войне, которую можно проиграть в считанные часы. Весь мир стал полем боя, а Кремлю вменяли в вину любое изменение политической обстановки в мире, которое шло в разрез с интересами Соединенных Штатов. Противостояние в области логического мышления, как и фактические военные действия, подверглись полному пересмотру, впрочем в условиях официального мира невозможно было контролировать поток информации, идущий через границы, настолько же эффективно, как в военное время. Задачи изменились, встал вопрос как, каким бы то ни было способом взять под контроль поток информации, проходящий через сознание людей.

Наука, претендующая на описание объективной реальности вне зависимости от законов, традиций и убеждений, наука, стремящаяся к абстрактному мышлению, наука, для которой мир был единой страной, именно она, возможно, укажет на опасность отрыва от аксиом общества. В равной степени, а может и более непосредственно и явно, представляли опасность сексуальные предпочтения, не соответствующие социально одобренным формам. Гомосексуалисты, в частности, предпочли быть выше явного и несомненного осуждения общества, создав проблему без вины виноватых нравственно сомнительных нарушителей закона.

Большинство геев, вынужденных мимикрировать, не могло избежать участия в лжи и обмане. Ни один из них не мог с уверенностью утверждать, куда заведут те или иные личные связи.

Эти вопросы отнюдь не новы, однако в эпоху ядерной угрозы они приобрели особо насущный характер. Глубоко традиционное уравнение о том, что содомия равняется ереси и предательству, всегда лежало на поверхности. И оно, пусть и несколько раздутое сенатором Маккарти, содержало зерно истины. Христианская доктрина больше не имела значения для государства, чего нельзя было сказать о вере народа в социальные и политические институты. Система в которой семья строится на сексе, как товаре, который мужчина должен заработать, а женщина – отдать, оставалась главной доктриной новой веры, следовательно сама мысль о гомосексуальности, подрывала ее. В послевоенные годы, когда возрождался порядок, при котором мужчина работает, а женщина занимается хозяйством, угроза от этой мысли стала еще более явной. Тем, кто воспринимал брак и воспитание детей как долг, а не личный выбор, гомосексуалисты виделись скрытными сторонниками ереси, в религиозных терминах «обращенцами» и «прозелитами», которые, совместно с коммунистами советских стран, замышляют изуродовать мир, в насмешку над христианством сделав запретное обязательным. Либералы с восточного побережья, а в Великобритании – образованные интеллектуалы, выходцы частных школ, виделись менее привилегированным сословиям особенно подозрительными, так как не представлялось возможным узнать, что происходило в, как говаривал Алан, «храме Принстона и залах Короля». Между тем, аксиомы государственной политики гласили, что при наличии врага, неважно реального ли, вымышленного ли любой протест, или неподчинение рассматриваются как ослабляющие позиции государства, а следовательно, являются изменой. Кроме того, широко распространилось мнение о том, что мужчина, который занимается «этим» – хуже занятия и не представить – способен вообще на что угодно. Он утратил остатки разума. Он способен полюбить и врага. Вот по этим причинам и расцвели вновь древние мифы и представления о предателе-гомосексуалисте.

Верные современному подходу на базе социальных и управленческих наук, доклад Сената от 1950 года избегал этих сильных и стойких архетипов. Внимание было сконцентрировано на более обнадеживающей картине гея как слабой и беспомощной жертвы шантажа. В соответствии с данным представлением после 1950 года всех установленных гомосексуалистов убрали из правительства Соединенных Штатов. Тем не менее с помощью научного языка не удалось полностью вытравить старые представления. Возник и страх, переходящий в панику. Страх от того, что теперь рассматриваемый предмет видится незримым раком, поразившим общество и превращающим послушных граждан в неизвестное, не подконтрольное, не американское нечто, что проблема вышла за рамки простого и рационального описания возможной уязвимости перед шантажом.

В отличие от американского Сената, британские законодатели не имели обыкновения настолько открыто вмешиваться в работу правительства. Однако здесь работали те же самые силы нового времени, которые и вынудили правительство Великобритании пойти на сходные меры. 25 мая 1951 года два чиновника Министерства Иностранных Дел Берджес и Маклин исчезли, и уже 10 июня в воскресных новостях проливался свет на данное исчезновение с намеком на то, что пора бы взять на вооружение американскую политику «искоренения сексуальных и политических извращенцев».