Фридрих Вильгельм Меллентин - Танковые сражения 1939-1945 гг. Страница 70

Манштейн имел все основания для беспокойства, но он знал, что сумеет найти правильное решение в сложившейся обстановке, если ему будет предоставлено право маневрировать и даже отходить там, где это будет необходимо. Но как раз в этом вопросе Гитлер был непреклонен. Он представлял себе оборонительные действия такими, какими они были на западноевропейском театре в 1914–1918 годах при сплошном фронте и упорных боях за каждый метр земли, и успехи его стратегии в России зимой 1941/42 года только укрепили в нем эти взгляды. В декабре 1941 года Гитлер отклонил выдвинутые предложения о широком отступлении. События показали, что он был прав. Сейчас 1-я и 4-я танковые армии Манштейна находились на северном берегу реки Дон. Манштейн был уверен, что, располагая такой ударной силой, он сумеет остановить наступление русских, если ему разрешат отойти с Северного Донца, оставить Ростов и занять оборону на значительно меньшем фронте по реке Миус — исходному рубежу, с которого началось наступление 1942 года. Гитлер категорически отказал в таком разрешении, но обстановка была слишком серьезной, и Манштейн потребовал личной встречи с фюрером. 6 февраля Гитлер прибыл в штаб Манштейна близ Запорожья. Начались длительные и напряженные переговоры.

Возможно, сдача Паулюса за шесть дней до этой встречи повлияла на фюрера так, что он больше стал прислушиваться к даваемым ему советам; как бы то ни было, он уступил доводам Манштейна. Самое трудное препятствие на пути к победе было теперь преодолено, и Манштейн мог спокойно приступить к разработке своего плана.

В первой половине февраля все, казалось, складывалось для русских благоприятно. Оперативная группа Холлидт оставила свои позиции в нижнем течении Северного Донца и отступила через Ростов и Таганрог на оборонительные укрепления вдоль реки Миус. 10 февраля 48-й танковый корпус, который до этого отражал все атаки, отошел с рубежа реки Северный Донец и сосредоточился для новых действий севернее Сталине в центре Донецкого промышленного района. 16 февраля оперативная группа Кемпф была вынуждена эвакуировать Харьков, так как русские стали обходить ее северный фланг с направления Белгорода. Между группой Кемпф и левым флангом оперативной группы Фрет-тер-Пико у Изюма на Северном Донце образовался разрыв. Русские воспользовались сложившейся обстановкой и устремились на юг из района Барвенково и на юго-запад через Лозовую. 21 февраля русские танки достигли Днепра, и их уже можно было наблюдать из расположения штаба Манштейна у Запорожья.

Манштейн сохранял полное спокойствие, он даже с удовлетворением наблюдал за продвижением русских. 17 февраля Гитлер вновь прибыл к Манштейну и потребовал, чтобы он немедленно захватил Харьков обратно. Манштейн объяснил, что чем дальше на запад и юго-запад продвинутся русские, тем больший эффект даст его контрудар. Он втягивал русских в крайне опасный для них котел, так как оперативная группа Кемпф благодаря полученным подкреплениям, в том числе гренадерской моторизованной дивизии «Великая Германия»[201], прочно удерживала оборону под Красноградом.

21 февраля оперативная группа Холлидт и 1-я танковая армия прочно удержив али фронт по берегу реки Миус и северо-восточнее Сталино. Северо-западнее этого города 4-я танковая армия была готова нанести контрудар; справа находился 48-й танковый корпус в составе 6, 11 и 17-й танковых дивизий, а слева располагался танковый корпус СС в составе двух танковых дивизий — «Лейбштандарте» и «Рейх»[202].

22 февраля эти пять танковых дивизий начали свое наступление в северозападном направлении. Удар наносился по сходящимся направлениям и осуществлялся при тесном взаимодействии всех соединений. 48-й танковый корпус наносил удар на Барвенково, и его стремительное продвижение явилось для русских полной неожиданностью. Через несколько дней 17-я танковая дивизия, наступавшая на правом фланге, вышла к Северному Донцу на участке Изюм — Протопоповка, а танковый корпус СС овладел Лозовой и установил контакт с оперативной группой Кемпф, которая наступала с запада.

Местность была почти вся открытая, слегка холмистая, со множеством замерзших ручьев. Она напоминала район западнее Сталинграда и очень походила на пустыню в Северной Африке. Русские войска, откатывавшиеся назад на север, были видны за 13–20 км, и артиллерия могла успешно вести по ним свой губительный огонь. Некоторым русским соединениям удалось избежать ловушки, но 1-я гвардейская армия и танковая группа Попова понесли огромные потери в живой силе и технике. К 6 марта несколько крупных танковых соединений и один кавалерийский корпус русских были полностью отрезаны 4-й танковой армией и оперативной группой Кемпф. Русские потеряли 615 танков и свыше 1000 орудий. 48-й танковый корпус продвигался к этому времени уже восточнее Харькова, и к середине марта немецкие части вновь прочно удерживали Северный Донец фронтом на восток. Танковый корпус СС также продолжал успешное наступление: 15 марта немецкий флаг вновь развевался над главной площадью Харькова.

На фронте 1-й танковой армии между Лисичанском и Изюмом русские тоже были разбиты и отброшены за Северный Донец. Таким образом Манштейн за несколько недель сумел осуществить успешный отход, провести контрудар, ликвидировать угрозу окружения, нанести большие потери победоносному противнику и восстановить сплошной фронт на юге от Таганрога до Белгорода. Хотя по количеству дивизий соотношение доходило до 8: 1 в пользу русских[203], эти боевые действия еще раз показали, что могли сделать немецкие войска, руководимые опытными командирами по здоровым тактическим принципам, когда их не сковывали требованием «держаться любой ценой».

Учитывая сложность проблем, стоявших перед Манштейном в декабре 1942 — феврале 1943 года, можно сказать, что вряд ли кому-нибудь из полководцев периода второй мировой войны удалось достигнуть такого успеха, каким являлся вывод немецких армий с Кавказа и последующий контрудар на Харьков. Немецкий военный публицист Риттер фон Шрамм говорил о «чуде на Северном Донце», но никакого чуда не было. Победа была достигнута мастерским анализом и расчетом.

Для контрудара 4-й танковой армии в феврале и марте было характерно следующее:

1. Вышестоящие командиры не ограничивали маневра танковых соединений, а ставили перед ними задачи на большую глубину.

2. Танковые соединения не беспокоились о своих флангах, так как высшее командование располагало, хотя и сравнительно небольшими, силами пехоты для обеспечения флангов.

3. Все командиры танковых соединений, до корпуса включительно, во время боя находились непосредственно в боевых порядках своих войск.