Михаил Колесников - Сухэ-Батор Страница 70

Установлена связь с Хатан-Батором Максаржабом, Максаржаб поклялся в верности делу революции и просит считать его членом Народной партии. Он шлет свои поздравления Народному правительству в Урге и лично великому полководцу Сухэ-Батору.

Скоро, очень скоро объединенные силы Западномонгольского правительства начнут военные действия против белобандитов.

Сухэ-Батор обнял гонца, снял со своей груди красную ленту и прикрепил ее на грудь цирику.

— Передай товарищу Хас-Батору, что ваше выступление будет поддержано Красной Армией. Мы позаботимся об этом. Поддержано повсеместно.

Джанджин не мог сказать всего посланцу Хас-Батора, да в этом и не было нужды. Но как только советские и монгольские войска вошли в Ургу, сразу же штабы приступили к уточнению обстановки и разработке операции по окончательному разгрому банд белогвардейского барона Унгерна фон Штернберга. Сухэ-Батор принимал деятельное участие в разработке операции.

Главные силы Унгерна по-прежнему находились в районе Ахай-Гуны-хурэ, на северо-западе от Урги. Сюда Сухэ-Батор послал Чойбалсана. Здесь же продолжали действовать партизаны Щетинкина.

Неделю спустя после торжественного праздника Надома, 18 июля произошел бой с главными силами белогвардейцев.

5-я кавдивизия отрезала пути отхода белых на юг, одним стрелковым полком преградила отступление на запад. Части Красной Армии и отряды Чойбалсана наносили удар за ударом. Барон оказался в ловушке.

Он попытался перебросить часть своих сил на запад, через Заин-хурэ, но здесь его передовой отряд был встречен красными конниками и уничтожен.

— Береженого бог бережет, — говорил барон своим приближенным. В районе Эцзэн-Гола он собрал свои потрепанные сотни, переформировал их в две бригады, во главе одной поставил Резухина, другой решил командовать сам.

Но это не спасло положения. Обе бригады были окружены у горы Урта. Ожесточенный Щетинкин не давал передышки врагу. Началось беспощадное истребление белобандитов. Оно длилось несколько суток. Унгерн бросался то в одну, то в другую сторону, но всюду натыкался на красноармейские штыки и монгольские клинки.

И все-таки злая звезда хранила его. На степи лег непроглядный туман. Глухой ночью, нащупав узкий проход на стыке советско-монгольских войск, барон сумел ускользнуть. Он бежал на север, на территорию Советской России.

Выжигая встречающиеся на пути его отряда селения и вешая всех без разбора, он устремился к железнодорожной станции Мысовая. На что он надеялся, трудно сказать. Может быть, хотел затеряться в сибирской тайге, поднять восстание казаков, использовать белогвардейские части Семенова. Он был фаталистом и не терял надежды, что в конце концов все как-нибудь образуется.

Но сзади наседал Щетинкин, которого монголы прозвали «героическим командирам железного мужества».

Дойти Унгерну до Мысовой не удалось. Один из отрядов Щетинкина и 35-й кавалерийский полк Красной Армии настигли барона у Гусиного озера. Снова ожесточенный бой. И снова Унгерн бежал. Бежал опять в Монголию. Но его встретили Чойбалсан и Пунцук, к которым присоединились части Чжалханцзы хутухты.

В отряде Унгерна была небольшая беломонгольская часть под командованием некоего Сундуй-гуна. Этот Сундуй-гун был верным слугой лифляндского барона. Но теперь даже он понял, что сопротивляться дальше бесполезно. Следовало подумать о собственной шкуре, любой ценой спасти собственную жизнь. Сундуй-гун решил предать Унгерна. С несколькими вестовыми он напал на барона, арестовал его и выдал Щетинкину.

Так закончилась карьера авантюриста, японского наемника Унгерна фон Штернберга. По приговору Чрезвычайного Революционного трибунала он был расстрелян в Новосибирске.

С бароном было покончено, но по монгольской земле все еще рыскали белые банды. В них началось разложение. Заговорщики во главе с подполковником Хоботовым схватили Резухина и прикончили его.

Остатки унгерновцев стали стекаться в Дзун-хурэ. Но дороги на Ургу прикрывали отряды Сухэ-Батора. С небольшим отрядом цириков джанджин поскакал в Дзун-хурэ и быстро разделался с деморализованным противником.

Были еще ожесточенные бои. Красномонгольские конники под командованием Сухэ-Батора окружили 1-ю бригаду унгерновца Хоботов а и разбили ее наголову.

Другая группа бандитов побежала на восток, в Маньчжурию. Бума-Цэндэ со своими полками преследовал ее до Халхин-Гола.

В Западной Монголии события развивались так.

На Хас-Батора и Максаржаба была возложена задача ликвидировать улясутайско-кобдоскую базу белогвардейцев.

Максаржаб действовал решительно. С отрядом в восемьсот сабель он неожиданно нагрянул на банды Казанцева и Шубина. 22 июля Максаржаб поднял в Улясутае народное восстание. Ставленники Унгерна Ванданов и Штейн были убиты. Весь штаб Ванданова расстрелян.

Еще западнее, в районе Кобдо, против Кайгородова, Казанцева и Бакича действовал объединенный отряд под командованием Хас-Батора и Бакалова, Хае-Батору удалось освободить Кобдо. Но белогвардейцы сосредоточили армию свыше четырех тысяч человек. Они располагали тремя орудиями и тремястами шестьюдесятью снарядами. Бакич, Кайгородов и Казанцев намеревались повести атаку на монголосоветские войска, окружить их у озера Толбо-нур, а затем прорваться в Кош-Агач.

Многодневное сражение закончилось разгромом белобандитов.

Но один монгольский отряд, насчитывавший около четырехсот цириков, был осажден в монастыре у озера. Отряд возглавлял Хас-Батор, и белогвардейцы решили взять революционного командарма живьем. Они обложили монастырь со всех сторон. Враг имел многократное превосходство. Началась длительная осада.

Осажденные по нескольку раз в день предпринимали атаки, но каждый раз отходили с потерями. На двадцатые сутки кончилось продовольствие. Питались тухлым мясом убитых лошадей. Погода установилась холодная, иногда падал снег. Цирики мерзли. Появились больные. Белобандиты неоднократно предлагали Хас-Батору сдаться. Но командарм решил стоять до последнего.

— Лучше умереть, наступая, чем жить трусом и предателем, — говорил он истощенным до последней степени цирикам. — Революция победила, и врагу не удастся сломить нас. Помощь придет. Красные придут.

И цирики верили своему командиру.

— Вырвемся или умрем за революцию! — призывал Хас-Батор своих бойцов.

Хас-Батор решил прорваться. Это была яростная атака. Удалось потеснить белобандитов. Но вот Хас-Батор ухватился за грудь и медленно опустился на землю.

— Передайте товарищу Сухэ-Батору… — прошептал он и замер.