Аркадий Мильчин - Человек книги. Записки главного редактора Страница 71

Те из редакторов, кто не лишен проблесков ума и таланта, прочтут ее с пользой для себя и для литературы; те же, кто этих проблесков лишен, по-видимому, и не читают ничего, но таких, с помощью Вашей книги, обуздает теперь молодой автор, личность, которую Ваша книга тоже воспитывает и подковывает. Да, Ваша книга повышает требования не только к редактору, но и к литературе в целом.

Спасибо Вам!

Сказать по правде, я боялся немножко перечитывать – то, что я так недавно читал в рукописи. Думал, что будет неинтересно. Но начал читать и зачитался, увлекся (С. 166).

Лидии Корнеевне оценка Пантелеева была очень нужна и важна, о чем она ему и написала 21 октября 1960 года:

Спасибо за отклик на книгу. Мне необходимо было убедиться, что Вы не разочаровались в ней (С. 167).

Обсуждение книги в Центральном доме литераторов состоялось 19 октября 1960 года, причем Большой зал был полон. Я кратко записал главное в выступлениях писателей и критиков, а выступило почти двадцать человек.

Лев Кассиль очень хвалил книгу, во-первых, за то, что читается легко, с большим интересом (трудно оторваться, как от романа), во-вторых, за то, что она полезна для любого литератора и будет настольной книгой. Недостаток – специально не рассматриваются вопросы идеологии.

Лев Копелев сказал, что, когда пишешь теперь, чувствуешь за спиной Чуковскую, пишешь с оглядкой на нее. По публицистической страстности книг, подобной этой, после Горького мы не знаем.

Елену Ильину книга убедила в том, что любой ценный редакторский опыт нуждается в обобщении и публикации (мысль, очень созвучная моим мыслям того времени).

Юлиан Григорьевич Оксман похвалил книгу за то, что у автора свой голос, и даже сравнил Чуковскую с Горьким и Герценом, не в том смысле, что Чуковская стоит в одном ряду с ними, а по страстности, публицистичности разговора. К недостаткам он отнес то, что глава «Маршак-редактор» больше интригует, чем удовлетворяет. Вывод: она должна быть развита.

Виктор Шкловский выступил с критикой книги. Мы не на юбилее, сказал он. Нужно по-деловому разобраться в книге. Он высказался против нивелирования писательских манер, неизбежного, с его точки зрения, когда редактор со своими мерками подходит к писателю. Главу «Маршак-редактор» он расценил как неудачную: не показана борьба, острота ее. Шкловский высказался об институте издательских редакторов как о ненужном и вредном. В качестве доказательства он привел случай с рукописью своей книги, сданной в «Советский писатель». На нее было написано 22 рецензии, причем одни рецензенты требовали от него то, против чего выступали другие. В качестве положительного примера он привел практику Издательства писателей в Ленинграде, которое выпускало книги фактически без издательских редакторов быстро и хорошо.

Вл. Россельс оценил книгу как факт литературы. Противоречие, с его точки зрения, – в том, что мало существует произведений, не нуждающихся в редакторе, но неверно давать редактору-нелитератору право делать с автором то, что делали писатели-классики. Аналогия редактора с режиссером, по его мнению, неудачна. В книге не хватает фигуры автора.

А. Турков посчитал, что цитат все же излишне много, но в то же время сказал, что автор смело борется и точно попадает в цель.

А. Акимова сравнила издание книги без редактора с магазинами без продавца или троллейбусами без кондуктора. Покритиковала книгу за то, что не показана работа над крупным произведением и не указаны фамилии редакторов.

Ю.П. Тимофеев говорил о беде редакторов, оставшихся наедине с рукописью и не знающих, что с ней делать, и оттого заменяющих художественные критерии всякими другими. Этому он посвятил и свою статью, напечатанную позднее в сборнике «Редактор и книга» (М., 1963. Вып. 4).

Н. Роскина высказалась о необходимости семинара редакторов.

Л. Пеньковский оценил книгу как хорошую. Он привел пример плохой переводческой и редакторской работы, когда выражение в оригинале со значением «разбил сад» было переведено: «уничтожил сад».

Р. Орлова посчитала нужным переиздать книгу, которая, по ее мнению, поднимает уровень нашей литературы; подчеркнула важность мысли о редакционном оркестре, но говорила о порочности такой ситуации, когда рукопись правят в издательстве сразу несколько человек. Нужен трамвай не без кондуктора, а с кондуктором, но с одним, а не с двадцатью.

Б. Сарнов оценил книгу как в какой-то степени культуртрегерскую. Он процитировал М. Бременера: с чем в первую очередь бороться – с агностицизмом или с бандитизмом? Сказал, что плохо, когда нет изумления редактора перед автором. А оно должно быть. Писатель обогащает редактора, их совместная работа – процесс взаимного обогащения. Книга хороша потому, что учит редактора быть художником.

Сергей Львов говорил о важности соблюдения редакционной этики.

В. Черненко (Детгиз) критиковал главу «Маршак-редактор» за то, что Маршак показан как единственный зачинатель советской детской литературы, и за слишком, на его взгляд, восторженный тон.

Т. Трифонова отметила как положительное качество книги то, что она доступна и для широкого читателя, но покритиковала за то, что в книге не хватает фигуры активного писателя, умеющего переубедить редактора.

В заключительном слове Лидия Корнеевна, во-первых, возразила В. Шкловскому, считавшему, что об издательских редакторах не нужно писать, а нужно уничтожать их как класс. Она сказала, что нужны или не нужны редакторы, но они существуют и вряд ли в ближайшем обозримом будущем их устранят, а раз так, то надо говорить и писать об их работе. Одно из самых ярких мест ее выступления – пример редактирования: Маршак, прочитав рукопись Житкова, поцеловал его; поцелуй – это тоже форма редактирования.

Конечно, мои резюме выступлений слишком кратки, чтобы дать полное представление об их содержании, но все же основное, что в них звучало, мне, надеюсь, передать удалось.

Думаю, что одно важное обстоятельство объясняло повышенный интерес к книге «В лаборатории редактора» и ее одобрение большинством выступавших. Книга вышла в самом начале 60-х годов. И живое, страстное слово в защиту писателей от всяких пут и ремесленного диктата не могло не найти отклика в душах деятелей литературы, жаждавших духовного раскрепощения и поверивших в его быструю осуществимость. Не случайно именно Лев Копелев так высоко оценил работу Чуковской. Более того, он стал пропагандистом этой книги – поместил в газете «Московский литератор» заметку, посвященную ее обсуждению в ЦДЛ.

Не могу не сказать о невольно подслушанном мною разговоре. Когда обсуждение закончилось и все стали расходиться, две женщины оказались рядом со мною и одна из них сказала другой: