Юрий Гавриков - Че Гевара. Последний романтик революции Страница 71

На время расстанемся с пронырливым журналистом, чтобы продолжить наш рассказ о партизанских буднях.

Иным словом, как «будни», это не назовешь, так как в отряде шла кропотливая подготовка к сражениям и всестороннее обустройство быта. Довольно полную картину тех дней дают записи в Дневнике Че, небольшие фрагменты из которых мы приведем ниже:

9 ноября. «...Район выбран, кажется, малолюдный. При подобающей дисциплине можно пребывать в нем долгое время».

12 ноября. «...Волосы у меня отрастают, «седина» начинает исчезать, растет борода. Через пару месяцев стану самим собой...»

14 ноября. «Начали рыть туннель для укрытия там всего «компрометирующего».

17 ноября. «Ребята делали покупки в лавке у Альгараньяса. Он снова ставил вопрос о своем участии в «нашем кокаиновом производстве».

19 ноября. «Никаких новостей из Ла-Паса (столицы. — Ю.Г.). Все сидим в укрытии, так как суббота и могут появиться в зоне охотники».

20 ноября. «Папи (Рикардо. — Ю.Г.), в нарушение инструкций, рассказал о моем присутствии в отряде Биготе и Коко...»

Написал в Манилу (на Кубу. — Ю.Г.) о некоторых своих соображениях» (связь с Гаваной осуществлялась через связных с помощью шифрованных писем, позднее была налажена прямая радиосвязь. — Ю.Г.).

27 ноября. «...В 9 утра прибыл джип из Ла-Паса. На нем Коко и Инти, еще трое, чтобы остаться у нас. Сообщили, что «Чино» в Боливии, собирается прислать мне 20 человек (перуанцев. — Ю.Г.) ...Это не здорово, так как борьба тем самым будет интернационализироваться до обсуждения вопроса с Эстанислао (партийный псевдоним Марио Монхе, генсека КПБ. — Ю.Г.). Инти утверждает, что Эстанислао не присоединится к нам...»

2 декабря. «...Коко получил инструкции по установлению тесного контакта с шефом департамента прессы при президенте (Коко вызвался сам, так как этот чиновник — зять Инти). Сеть (связей. — Ю.Г.) пока «в пеленках».

6 декабря. «...С питанием очень туго. С тем, что есть, надо продержаться до пятницы».

11 декабря. «Должна приехать Таня, мы ей «продадим» один из наших джипов... «Чино» выехал на Кубу... Инти высказал мне свои сомнения о прибывшем студенте-медике Карлосе (боливиец. — Ю.Г.), который заявляет, что без распоряжения его партии (компартии Боливии. — Ю.Г.) воевать не будет».

12 декабря. «Собрал боливийскую группу, говорил о реалиях войны, сделав акцент на важности единоначалия и дисциплины... Назначил Хоакина своим замом, Роландо и Инти — замполитами, Моро — начальником санитарной службы... Передовое охранение встретилось с одним охотником, его напоили настойкой, и он ушел довольный».

15 декабря. «Ради предусмотрительности восемь человек со мной разместились в лагере номер 2, в трех часах ходьбы от первого...»

20 декабря. «...Придумана система связи, которая меня не удовлетворяет, потому что указывает на явное недоверие к Монхе со стороны его товарищей... На следующей неделе прибудет Таня за моими инструкциями: возможно, направлю ее в Буэнос-Айрес... До часа ночи нельзя было ничего «поймать» из Ла-Паса».

22 декабря. «...Привезли очень тяжелую силовую установку, пока не попробовали работу из-за отсутствия бензина...»

24 декабря. «День посвящен Рождеству... К вечеру собрались все вместе и провели хорошо время».

31 декабря. «Приехал Монхе, изложил свою точку зрения из трех основных требований: 1) Готов подать в отставку в партии, чтобы добиться от нее хотя бы лояльности (к отряду Гевары. — Ю.Г.) и выделения кадров для борьбы. 2) Пока революция будет свершаться на боливийской территории, военно-политическое руководство борьбой должно быть в его руках. 3) Он же будет заниматься связями с другими южноамериканскими партиями, добиваясь, чтобы они встали на позиции поддержки освободительных движений...»

В ответ Гевара заявил, что по первому пункту тот может действовать по своему усмотрению (хотя и назвал ужасно ошибочным его намерение уйти в отставку). Не возражал он и по третьему требованию, добавив, что оно «обречено на провал». Что касается второго пункта, он категорически его отверг. «Военным руководителем движения буду я, — сказал Че, — и не приму никаких двусмысленностей по этому вопросу». По словам Инти Передо, он даже добавил: «Если бы Фидель Кастро начинал свою войну и Аргентине, я бы встал под его знамя и не вспоминал о своей национальности...»[336].

(Прим. авт.: Для правильного понимания такой позиции Э. Гевары надо исходить из его опасения, что в случае руководства отрядом боливийским товарищем и успеха партизан все движение может ограничиться лишь боливийской территорией. Че, как мы знаем, рассматривал Боливию лишь как этап в латиноамериканской революции.)

Затем Монхе выступил перед боливийскими товарищами и предложил им самим выбрать — остаться в отряде или поддержать позицию партии. «Остались все, — записывает Гевара. — И, кажется, это было для Монхе ударом...»

Прервем на некоторое время цитирование дневниковых записей, чтобы закончить освещение вопроса об отношениях Че с боливийской компартией. Прежде всего, они были отражением общей ситуации в латиноамериканском комдвижении тех лет. Э. Гевара говорил по этому поводу весьма однозначно:

«Компартии Латинской Америки имеют неподходящую организационную структуру для условий, в которых сейчас ведется борьба. Они не способны взять власть и нанести удар по империализму»[337]. Обычно традиционно следовавшее в фарватере политики КПСС, в 60-х годах прошлого столетия комдвижение оказалось перед трудным выбором — продолжать безоговорочную поддержку советских коммунистов или исходить в принятии политических решений из учета положения в своих странах, и частности, на чем особенно настаивали кубинские товарищи, в выборе революционной тактики. Молодая боливийская партия предпочла первое.

Именно в этом (зная об отрицательном отношении к «партизанским идеям» Че Гевары в Москве) нужно искать причину поведения руководства КПБ в отношении Че и его отряда. Поэтому выглядят мало убедительными обиды боливийцев на кубинское руководство за «недостаточную информацию» их по поводу организации в Боливии нового партизанского «очага» (Монхе якобы высказывал даже обиду на Че за то, что он, миновав Ла-Пас, не вышел там на контакт с КПБ. О том, насколько прав был при этом Гевара, в последующие месяцы свидетельствовали неоднократные провалы связных партии и ее секретных явок).

Но Гевара не был, естественно, заинтересован в обострении отношений с компартией. Наоборот, он всячески ищет пути сближения с ней, пресекает в отряде попытки фракционной деятельности со стороны боливийских добровольцев, даже (как мы отмечали выше) пытается избежать чрезмерной интернационализации отряда, за что ратовала КПБ. Более того, он и Монхе были добрыми товарищами на Кубе, где генсек проходил военную подготовку. Он сам предложил тогда Геваре «пакт, скрепленный кровью». Это, правда, не помешало ему в Боливии потребовать от Че деньги на выплату зарплаты своим партийным функционерам, ездившим в отряд в качестве связных(!)[338].