Любовь Калинина - Владимир Климов Страница 71

Окончательное испытание проходило с третьего по двадцать шестое октября 1934 года и закончилось с удовлетворительным результатом. Именно с этого дня договор с фирмой «Испано-Сюиза» приобрел законную силу.

На память о совместной работе французы подарили Климову булавку для галстука, запонки и пепельницу с летящим журавликом – фирменным знаком «Испано-Сюиза». Пепельница особенно заинтересовала конструктора – она была сделана из новейшего жаропрочного пластика. Правда, новый материал оказался не столь прочным. Когда Владимир Яковлевич принес подарок домой и рассказал об уникальных свойствах пластика, жена тут же решила непременно его испробовать. И на следующий день, оставшись одни, Вера вместе с дочерью провели эксперимент: поставили на тыльную сторону пепельницы раскаленный утюг. Пластик заметно оплавился. Быстро спрятав подарок подальше в шкаф, они решили сохранить этот секрет и не огорчать отца. И Владимир Яковлевич так никогда и не узнал, почему же по возвращении в Москву необычная по форме пепельница вдруг оказалась эстампом, прикрепленным навечно к стене в его кабинете.

«Больше я Францию не увижу!»

В первых числах августа 1935 года Климовы возвращались на Родину. Владимир Яковлевич блестяще выполнил задание и увозил в Москву право на серийное производство значительно улучшенного, доведенного до гарантированной успешной работы на самолете нового двигателя. За время, проведенное на фирме «Испано-Сюиза», Климов досконально изучил организацию производства, применяемые французами технологии, а главное – на несколько лет вперед продумал этапы создания и становления Опытно-конструкторского бюро, которое ему предстоит возглавить в ближайшее время на Рыбинском моторостроительном заводе.

Владимир Яковлевич уже тяготился своим нахождением во Франции, новое дело полностью захватило его воображение и помыслы. Человек крайне системный и основательный, он детально разработал структуру новой проектно-конструкторской организации при серийном заводе с самостоятельным бюджетом, с самостоятельными производственными цехами: механическим, сборочным, испытательной станцией и конструкторской лабораторией. Климов прекрасно понимал, что надо будет не только быстро освоить серийное производство нового лицензионного мотора для истребительной авиации, но и вплотную заняться повышением его мощности и высотности. По сути, основной задачей ОКБ и, в частности, конструкторской лаборатории как раз и будет создание новых двигателей без изменения основных принципов лицензионной конструкции.

Но с такими задачами сможет справиться высоко профессиональный, творческий коллектив. А его еще только предстоит создать, а скорее всего – воспитать самому. Климов уже совершенно четко представлял себе методику подготовки, набора и роста специалистов своего конструкторского бюро.

Наконец-то. Свое конструкторское бюро, возможность самому непосредственно заняться творчеством, воплотить многолетние мечты и замыслы. Создать свой мотор, изящный, надежный и совершенный.

И все последние месяцы командировки Владимир Яковлевич мыслями уже был в Рыбинске. Гуляя по вечернему Парижу, как в юности, включал свое уникальное воображение и виртуально проживал день за днем, этап за этапом грядущее новое дело, буквально по минутам выстраивая, отшлифовывая рождение своего будущего детища. Климов рвался домой.

Вера тоже с радостью занималась сборами, материнское сердце волновалось за оставшихся в Москве маму и сына. Алеша уже учился на химфаке МГУ, вступил в комсомол, хотя на всех этапах ему задавались вопросы и о родном отце – Жасмине, высланном из столицы на Волгу, и о репрессированных дедах. И только репутация приемного отца, в семье которого он воспитывался с пяти лет, помогла преодолеть все эти неприятные объяснения. Так что Вера, тревожась и за сына, и за мать, буквально считала дни до отъезда. Да и пребывание во Франции в этот раз было омрачено повышенным вниманием к ним полиции и усложнившимися официальными требованиями к советским гражданам за рубежом. Каждый шаг контролировался не только французами, но и руководителями Торгпредства.

И только Ирочка не хотела расставаться со своим лицеем и новыми подругами. Ей удалось многого добиться за прошедший учебный год, особенно в успеваемости по французскому языку. Если при поступлении Ира с большим трудом выполняла письменные работы, диктанты по французскому, то к маю она была уже восьмой среди сорока учениц, большинство из которых были француженки. Отец очень гордился ее успехами. С самого первого дня учебы Владимир Яковлевич начал рисовать график успеваемости дочери, на котором отмечал количество ее ошибок в диктантах. И постепенно кривая достигла стабильного единичного уровня и все чаще сливалась с нулевой отметкой. По итогам обучения в дневнике Иры осталась запись: «Irene Klimoff проявила незаурядные способности по всем предметам. Сделала колоссальные успехи во французском языке».

Весь прощальный вечер Ира с нескрываемой грустью смотрела на знакомые улицы Парижа, разноцветные рекламные огни, улыбающихся элегантных горожан и, уже подходя к гостинице, совсем по-взрослому, с глубоким вздохом произнесла:

– Больше я Францию не увижу. А переписываться со своими подругами я смогу?

– Нет, Климушонок, иначе у нас будут большие неприятности, – ответила Вера. А отец ничего не сказал дочери, да и как объяснишь ребенку, что страна живет за железным занавесом и советским гражданам запрещено всякое общение с иностранцами.

Обратная дорога несколько растянулась из-за вынужденной задержки в Берлине: у Владимира Яковлевича были дела в Торгпредстве. Германия к этому времени окончательно погрузилась во мрак фашистской действительности. Климовых поселили к немке – сотруднице Торгпредства. И пока Владимир Яковлевич занимался своими делами, жена с дочерью ожидали его в чужом негостеприимном доме: покидать квартиру и выходить на улицу было небезопасно. Продукты в Германии уже давно выдавали только по карточкам, приходилось питаться тем, что захватили с собой из Франции. Покидали Берлин с облегчением. Настроение было испорчено.

И уж совсем не радостно прошла встреча с Родиной. На всех границах проверялись документы пассажиров, бегло осматривался багаж, и поезд следовал дальше. На советской границе всех пассажиров высадили, тщательно проверили паспорта и визы, а потом несколько часов отдельно от хозяев изучали содержимое их багажа. Климовы везли несколько коробок книг: техническая литература Владимира Яковлевича, учебники Иры и французские романы, которые родители читали все эти годы ради языковой практики. Когда же в Москве подошло время получать багаж, им объяснили, что по ошибке он отправлен во Владивосток и его обязательно доставят по московскому адресу. Спустя полтора месяца часть вещей действительно вернули, но ни одной книги там уже не было.